Гуго Гофмансталь - Притча о женщине под вуалью

Молодая женщина, жена шахтёра, подошла к окну в дальней комнате, чтобы посмотреть, не заходит ли солнце за вершину горы. Но солнце стояло ещё высоко, гвоздики на подоконнике отбрасывали очень короткие тени, а снизу от ручья заметно веяло прохладой.

Женщина знала, что её муж не скоро вернётся домой со смены, но всё-таки задержалась у окна. Сквозь темную крону дерева она всматривалась в игру жёлто-красных пятен, которые угадывались между зеленью листвы там, где пролегала лесная дорога.

Она коротко скользнула взглядом дальше вниз… голова закружилась, в глазах потемнело, и она отступила назад, ухватившись обеими руками за край стола. А ведь она хорошо знала, что прямо под окном резко падает в бездну крутой обрыв. Над его зелёным откосом нависла искривлённая яблоневая ветка, словно указывая в глубину, откуда доносился шум падающей воды — там бурлил невидимый водопад.

Она устремила испуганный взгляд на свою трёхлетнюю дочь, которая играла на полу… Девочка подняла глаза и улыбнулась ей…

Тут же очнувшись, мать почувствовала, что вместе с приливом крови к ней опять вернулась ясность мысли.

Лицо молодой женщины просветлело: она с некоторых пор предполагала, что носит под сердцем второго ребёнка, но он ещё ни разу не давал о себе знать, и она восприняла кратковременную слабость как знак его бессознательного первого общения с ней.

Мать взяла за руку девочку, которую про себя тут же назвала старшей, и вышла из комнаты.

Но как только она закрыла за собой дверь и оказалась на сумрачной лестничной площадке своего, самого верхнего этажа в доме, её охватило новое, ещё более сильное чувство тревоги. Ей показалось, что она захлопнула не дверь позади себя, а крышку гроба над собой, и что вместе со светлой комнатой за её спиной осталось — нет, скорее куда-то кануло — всё тихое счастье её предыдущей жизни.

Ноги были словно налиты свинцом, и, когда женщина, наконец, спустилась вниз, она вынуждена была сесть на каменный край колодца. В висках стучало.

Девочка тут же присела у стены дома и начала оловянной ложкой, старой и погнутой, раскапывать мышиную норку.

Иногда малышка что-то спрашивала, не прерывая работы, но мать ничего не отвечала: женщина сидела, наклонив голову, теперь взгляд её был пленён тёмнотой колодца.

Она вглядывалась в мрачную глубину и видела что-то живое, бесконечно ей дорогое, и это живое спускалось вниз, в бездну. Она хотела и не могла закричать… она даже не могла ничего сказать!

Её колени онемели, взор застыл… она могла только молча наблюдать за тем, что происходит там, в утробе колодца…

Внезапно её озарило: ведь всё это вовсе не сейчас происходит! Это тень грядущего страданья вуалью опускается на неё… но вуалью из свинца!

Левую руку женщина прижала к животу — ей казалось, что той жизни, которая зарождалась в ней, уготована несказанно страшная судьба. Ей казалось, что узел страха, завязанный где-то глубоко внутри, постепенно заполняет её всю, вырывается и расходится кругами вокруг неё… что всё это: свет и тьма, гора и ручей, и даже окружающий воздух наполняются опасностью, но уже грозящей не ей самой, а тому существу, которое теперь живёт в ней.

Внезапно слабо тлевшее в ней, словно угли в костре, материнское чувство вспыхнуло и запылало, всё сильнее и сильнее прожигая безысходность угнетённости.

Спазмы ослабли, сознание снова медленно возвращалось: в красноватом мареве она разглядела свою дочь, которая стояла сейчас перед ней и теребила её за подол платья…

Прохладные сумерки пришли на смену давно закатившемуся солнцу; ребёнок заплакал, потом потянул за руку, которая по-прежнему была прижата к материнскому животу.

Она просидела так четыре часа.

Женщина встала, словно пытаясь стряхнуть онемение, сковавшее все её члены…

В тёмной спальне огненно-красная пышная гвоздика склонилась ей навстречу, словно живая. Молодая женщина сказала себе самой:

— Мне нельзя предаваться печали, пока я его ношу — ведь это плохо для него.

Любуясь сочным багрянцем лепестков, она потянулась к гвоздике и вдохнула аромат цветка.

Вспомнилась песня из старого песенника, в полголоса она запела: