Рудольф Распе - Путешествия и приключения барона Мюнхгаузена

Вскоре после этого случая Россия заключила мир с Турцией, и мне не пришлось воспользоваться расположением султана. Меня, вместе с другими военнопленными, отправили почтовым фургоном на родину.

Зима в этом году стояла страшно суровая. Морозы доходили до невероятной высоты, так что даже солнце от сильного холода отморозило себе уши и получило крепкий насморк, а на лице его еще и до сих пор остались темные пятна после этих невиданных морозов. Я натерпелся тоже гораздо больше, чем в первую свою поездку в Россию, и мне надолго останется в памяти наше возвращение на родину из страны полумесяца!

Приключений в этой поездке была такая масса, что не хватило бы дня и ночи беспрерывно рассказывать вам, но, чтобы дать вам хот малейшее представление о тех холодах, я расскажу вкратце следующий случай. В плен меня взяли вместе с моим любимым конем, а так как он представлял из себя очень редкое явление в природе, то султан распорядился оставить его в своих конюшнях и мне никогда его не показывать из опасения, чтобы я не удрал из плена. После мира, несмотря на мои просьбы, мне коня моего так и не дали, и я должен был возвращаться на почтовых перекладных. Однажды мы проезжали лощиной по узкой тропинке между холмами, высотой чуть ли не больше сажени. Чтобы не натолкнуться на кого-нибудь впереди, я приказал ямщику трубить в рожок и таким образом останавливать едущих нам навстречу, пока мы не проедем этой узкой дорожки. Парень послушался и стал дуть изо всех сил в свой рожок. Ничего не выходит, ни одного звука! Он снова понатужился: дул, дул, но все старания были напрасны. Кто-то сказал даже, что это нехороший признак, но я не суеверен и не обратил на это никакого внимания, неприятно было, однако, то, что мы могли каждую минуту столкнуться с такими же несчастными путниками, как и мы, носом к носу в этой узкой трущобе. Делать нечего; мы двинулись вперед на авось и, действительно, вскоре увидали издали приближающуюся нам на встречу карету, занявшую всю дорогу, так что разминуться не было ни какой возможности. Вот досада, хоть возвращайся назад! Нет, подумал я, и сейчас же соскочил со своей кареты и вместе с ямщиком выпряг прежде всего лошадей, потом взял на плечи карету со всей поклажей, перепрыгнул на холм, затем с этой тяжелой ношей пробрался через громадные сугробы снега и глубокие рвы в поле. Это была не легкая задача, но я ее выполнил безукоризненно, даже не сдвинул с места багажа. Таким же образом перенес я и лошадей, взявши под мышку по лошади. Признаюсь, лошадей было гораздо труднее переносить, так как живое существо сопротивляется, и две лошади вместе весили куда больше одной кареты, но возвращаться за каждой в отдельности я счел для себя унизительным и в один прыжок был уже с двумя лошадьми возле кареты. Обождав, пока ехавшая нам на встречу карета проехала, я снова перенес на дорогу карету, а затем и лошадей. Ямщик обрадованный таким исходом неприятной встречи, сам уже впряг лошадей, и мы, без всяких приключений, счастливо доехали до следующей почтовой станции.

Я взял на плечи карету со всей поклажей и перепрыгнул с нею на холм.

Да, я забыл вам сказать, что одна из лошадей была еще очень молодая и пугливая. В то время, как я второй раз переносил лошадей уже с поля на дорогу, она так расходилась и стала так сильно бить ногами, что привела меня на одну минуту в сильное замешательство. Выпустить ее из под руки нельзя было, так как она могла бы убежать и завязнуть где-нибудь в сугробе, усмирить тоже трудно было, т. к. были заняты обе руки. Но и в таком положении я нашелся и отнял у лошади всякую возможность причинять мне боль своим буйством. Я засунул ее ноги в карман своего сюртука и она вынуждена была смириться.

Вы должно быть думаете, — «когда же, наконец, он расскажет о морозах?»

— Попрошу вас быть терпеливыми, расскажу вам сейчас и о морозах. Угадайте, почему рожок не играл, когда в него дул ямщик так сильно, что чуть не лопнул? А, вот, я вам расскажу.

Мы добрались до почтовой станции. Ямщик мой уселся поближе к печке, повесил на один гвоздь шапку, на другой гвоздь, над самым камином, повесил рожок. Я тем временем укладываюсь спать после утомительной дороги. Я начал дремать. Вдруг раздались над нашими, головами оглушительные звуки.

— Тра-та-та! Тра-ра-ра!.. ту-ту-ту!..

Я был в недоумении, не понимая в чем дело. Ямщик подумал было, что это тревога; но дело скоро выяснилось. Рожок от тепла скоро оттаял и без посторонней помощи, сам собою начал играть все то, что за целый день в него надул ямщик. Раньше всего он исполнил сигналы, которые были сделаны ямщиком в рожок, когда мы ехали по узкой тропинке, меж холмов; потом рожок заиграл что-то веселое на мотив: «по улице мостовой».