Рудольф Распе - Путешествия и приключения барона Мюнхгаузена

— Вот, этот конь, как раз по тебе, Мюнхгаузен, справься с ним!..

Прогарцевал по всем правилам искусства верховой езды между хрустальными чашками и стаканами.

Признаться, меня немного задела едкая шутка графа. Не долго думая я одним ловким прыжком очутился на спине рассвирепевшей лошади, схватил за повод и дал почувствовать ей свое уменье обращаться с лошадьми. Испуг выразился на лицах присутствующих, среди дам послышались истерические вскрикивания. Конь взвился на дыбы, но я сейчас осадил его и он смирился. К изумлению всех, я объехал двор и чтобы доставить удовольствие дамам, я подъехал к ним, пришпорив коня вскочил через окно в залу, проехался несколько раз вокруг стола шагом, рысью, галопом и, в довершение, вспрыгнул даже на стол, прогарцевал по всем правилам искусства верховой езды между хрустальными чашками и стаканами. Конь, никого не допускавший к себе, так слушался повода, что не разбил ни одного стакана, ни одной чашки. Все гости остались очень довольными таким благоприятным исходом, а дамы смеялись до слез.

Граф, в порыве восторга, подарил мне своего любимого скакуна с чистосердечными пожеланиями удачи в войне против турок.

— Пусть конь этот тебе служит, дорогой, неустрашимый Мюнхгаузен, так же, как Буцефал служил Александру Македонскому.

После этого я поехал в Петербург представляться графу Миниху.

Подарок любезного графа доставил мне очень большое удовольствие. Ведь, в самом деле, какой подарок для меня подошел бы лучше лошади?

К тому же эта умная, понятливая и храбрая лошадь обещала мне в будущем очень многое. До меня, она никого не подпускала к себе, и все боялись ее необузданности, я же ее усмирил, выездил, и она стала у меня кроткой, как овца, послушной и в то же время не потеряла своего горячего темперамента.

С ней то я и мог смело отправиться в С.-Петербург для представления графу Миниху, рассчитывая вступить в русскую армию, сражавшуюся против турок. При виде своей лошади, я всегда вспоминал подвиги юного Александра Македонского и меня тянуло к военной жизни.

Не успел я показаться со своей лошадью на одной из улиц Петербурга, как весть о моем приезде молнией пронеслась по всему городу. Моя известность росла с каждым днем, и, благодаря ей, я заслужил большое доверие начальства. Поголовно все говорили об иностранце Мюнхгаузене, который на чайном столе гарцевал на неукротимой лошади. Меня сейчас же назначили начальником отряда гусар, и предо мною открылось блестящее поприще, я мог теперь, как нельзя лучше, показать свою удаль и храбрость. Главная цель нашего похода была — восстановление чести русского оружия, пострадавшего немного в сражении при Пруте в блестящее царствование Петра Великого. Нам это удалось сделать, но после целого ряда жесточайших битв и удивительных вылазок, которые увенчали нас громкой славой, благодаря неизмеримому таланту великого нашего полководца. Скромность подчиненных запрещает, или скорее не позволяет приписывать себе великих побед. Основываясь на этом и я не сравниваю себя с нашим знаменитым полководцем и не претендую на славу, хотя часть славы и даже очень большая принадлежит по праву мне. Официально, конечно, вся слава выпала на долю главнокомандующего, но, скажите, кому не известно, что в военном деле все зависит от общих усилий армии. Командуя отрядом лихих гусаров, я сделал очень много доблестных подвигов, успех которых зависел от моей опытности и мужества, но я хочу быть справедливым и должен сказать, что большая часть моих успехов должна быть приписана моим храбрым товарищам по войне.

Никогда я не забуду великого для меня момента, — взятие Очакова. Перед началом осады этой крепости, меня послали с небольшим отрядом гусаров на разведку. Мы выдвинулись сильно вперед, оставив далеко позади наш авангард. В это самое время я увидел, что из города на встречу нам приближается отряд неприятелей. Как оказалось, турки сделали вылазку, которая окончилась для них очень печально. Сразу я никак не мог определить числа неприятелей, а так же и расстояния, на котором они от нас находились, так как, вследствие сухой погоды, турки подняли громадное облако пыли, которое скрывало их. У меня мелькнула мысль воспользоваться услугой природы, чтобы обмануть турок. Мой отряд был очень незначителен, чтобы вступать открыто в бой и здесь необходима была военная хитрость. Я немедленно приказал обоим флангам своего отряда, как можно шире рассеяться по полю и поднять как можно больше пыли, а сам с частью отряда, где находились лучшие стрелки, атаковал неприятеля с фронта. Мне это удалось. Турки сперва сопротивлялись и могли бы нам причинить большой вред, но их смутили густые облака пыли по обе стороны нашего фронта. Они приняли наш небольшой отряд за целую армию в несколько тысяч, так как в действительности мои гусары подняли сильную пыль, и можно было бы принять наш небольшой отряд за целую армию. Мы бросились на них с громким криком «ура!» Турки вздрогнули и в беспорядке стали отступать. Мы следовали за ними и постепенно рассеивая сплоченные их силы. Нам удалось не только загнать неприятеля в крепость, но даже и выгнать его вон из крепости в противоположные ворота, которые я собственноручно открыл. Благодаря моей находчивости и способности пользоваться обстоятельствами. Мы имели такой успех, на который не могли даже надеяться.