Эрнест Хемингуэй - Полное собрание рассказов

– Расскажите мне про Чикаго, – попросил я.

– Так уж рассказывал однажды.

– Как вы женились?

– Тоже рассказывал.

– Письмо, которое вы получили в понедельник, от нее?

– Ага. Она мне постоянно пишет. Дело у нас прибыльное.

– Будет чем заняться, когда вернетесь.

– Ага. Она неплохо управляется. Хорошие деньги зарабатывает.

– Мы их не разбудим своей болтовней? – спросил я.

– Нет. Они ничего не слышат. Спят как убитые. Не чета мне. Я вот дергаюсь.

– Говорите тише, – попросил я. – Хотите сигаретку?

Мы курили в темноте со знанием дела.

– Вы мало курите, синьор лейтенант.

– Да. Я почти завязал.

– И правильно, ничего хорошего, – сказал он. – Не думаю, что вы особенно жалеете. Слыхали? Слепой не курит, потому что он не видит сигаретного дыма.

– Я в это не верю.

– По-моему, вранье, – сказал он. – Но где-то я это слышал. Знаете, как люди болтают.

Мы помолчали. Я послушал шелкопрядов.

– Слышите? – спросил он. – Как они грызут?

– Забавно, – сказал я.

– Скажите, синьор лейтенант, вы из-за чего не спите? Я же вижу. Сколько вы уже ночей не спите, с тех пор как я с вами.

– Сам не знаю, Джон, – признался я. – Прошлой весной мне крепко досталось, и по ночам мне как-то не по себе.

– Вот и мне тоже, – сказал он. – Зря я встрял в эту войну. Теперь дергаюсь.

– Может, все еще поправится.

– Скажите, синьор лейтенант, зачем вы встряли в эту войну?

– Не знаю, Джон. В тот момент было такое желание.

– Было такое желание. Сильно сказано.

– Нам следует говорить потише, – напомнил я.

– Да они спят как мертвые. К тому же они все равно не понимают по-английски. Они вообще ни черта не смыслят. Что вы будете делать, когда все закончится и мы вернемся в Штаты?

– Пойду в газету.

– В Чикаго?

– Возможно.

– Вы читаете статьи этого Брисбена? Моя жена присылает мне вырезки.

– Конечно.

– Вы с ним знакомы?

– Нет, но я его видел.

– Я бы хотел с ним познакомиться. Он хорошо пишет. Моя жена не читает по-английски, но она все равно покупает газету, как при мне, вырезает редакционные статьи и спортивную страницу и посылает.

– Как ваши дети?

– Нормально. Одна из дочек в четвертом классе. Знаете, синьор лейтенант, если б не дети, я б не работал у вас санитаром. Я бы сейчас был на передовой.

– Я рад, что у вас есть дети.

– Я тоже. Они хорошие, но я хочу мальчика. Три девочки и ни одного мальчика. Это, скажу я вам, знак.

– Почему бы вам не поспать?

– Сейчас не получится. У меня бессонница, синьор лейтенант. Меня беспокоит, что вы не спите.

– Все образуется, Джон.

– У такого молодого человека, как вы, не должно быть бессонницы.

– Я приду в норму. Мне нужно время.

– Скорей бы уж. Без сна нам никак нельзя. Вас что-то беспокоит? Какие-то неприятные мысли?

– Да нет, Джон, ничего такого.

– Вам надо жениться, синьор лейтенант. Тогда вам не о чем будет беспокоиться.

– Не знаю.

– Вам надо жениться. Почему бы вам не найти симпатичную итальянскую девушку с хорошим приданым? За вас любая пойдет. Вы молодой, красивый, у вас есть боевые награды. Вы были дважды ранены.

– Я не очень хорошо говорю по-итальянски.

– Вы отлично говорите. И плевать на язык. С ними не разговаривать надо. На них надо жениться.

– Я подумаю.

– У вас есть знакомые девушки?

– Конечно.

– Женитесь на той, у кого больше денег. А хорошей женой, при здешнем воспитании, будет любая.

– Я подумаю.

– Синьор лейтенант, не надо думать. Надо действовать.

– Хорошо.

– Мужчина должен быть женат. Вы никогда не пожалеете. Каждый мужчина должен быть женат.

– Хорошо, – повторил я. – Попробуем немного поспать.

– Ладно. Я попробую. Помните, что я вам сказал.

– Я запомню. Давайте, Джон, немного поспим.

– Ладно, – сказал он. – Надеюсь, синьор лейтенант, у вас получится.

Я слышал, как он еще повертелся на соломенном ложе, а потом затих и задышал ровно. А потом захрапел. Я долго слушал его храп, пока не переключился на шелкопрядов. Они безостановочно глодали листья, которые с шелестом падали. Я нашел новую тему для воспоминаний и теперь, лежа в темноте с открытыми глазами, перебирал в памяти всех девушек, которых я знал, и представлял себе, какие из них могли бы получиться жены. Это было очень увлекательно, и на какое-то время форель и молитвы отошли на второй план. Но потом я все же вернулся к рыбной ловле, поскольку мог отчетливо увидеть каждую протоку, и все они то и дело менялись, тогда как девушки, стоило мне несколько раз пройтись по списку, теряли очертания, и я не мог их явственно представить, а под конец они слились в нечто неразличимое, и мне пришлось оставить все попытки. А вот молитвы я не оставил, и часто по ночам я молился за Джона. Его призыв отозвали из действующей армии еще до начала октябрьского наступления. Я этому был только рад, потому что иначе я бы за него здорово волновался. Несколько месяцев спустя он навестил меня в миланском госпитале и, узнав, что я так и не женился, расстроился не на шутку. Представляю, как бы он расстроился, узнай он, что я по сей день не женат. Он собирался назад в Америку и по-прежнему считал, что брак решает все проблемы.