Георгий Караславов - Избранное. Том первый

— Ничего, — сконфузился он, но, подумав немного, добавил: — Дам ей, что пообещал, и больше ничего!

— А она тебе расписку какую напишет? — спросила старуха.

Юрталан изумленно посмотрел на нее.

— Какую расписку? В чем?

— А в том, что все получила, — наставительно заметила старуха. — А то после еще станет требовать.

— Как, то есть, еще? — удивился Юрталан, хоть и понял уже, на что намекает жена.

— А так вот! — рассердилась она. — Глаза у человека завидущие. Скажем, дашь ты ей то, что порешили, и она возьмет, но кто ей помешает еще требовать, когда она этим ублажится, а?

Юрталан смотрел растерянно, обескураженный новым и важным оборотом всего дела. Вот, сколько дней он обдумывал его со всех сторон, а такая простая мысль не пришла ему в голову! А жена, с ее бабьим умом, подсказала. «Смотри-ка, смотри! — усмехнулся он. — Как же, черт побери, я не подумал об этом?»

На следующий день Юрталан опять сидел у окна и смотрел на ворота, но теперь он не следил за прохожими и не вздрагивал, когда те проходили мимо, потому что в голове у него вертелась новая мысль: как связать сноху, если она придет и примет то, что он ей предлагает.

Всю ночь Юрталан не сомкнул глаз ни на минуту. Он смотрел на темные балки закопченного потолка и непрерывно курил. Когда в кухне стало холодно и его рука, не прикрытая одеялом, начала зябнуть, он встал, завернулся в кожух и сел понурившись на кровать. Бледный огонек его сигареты часто вспыхивал. Старуха беспокойно ворочалась во сне, стонала и причмокивала. Юрталан угрюмо и даже зло посматривал на нее: как она могла спать в теплой постели в эти страшные ночи, когда он исходил в тоске? И он ждал мутного зимнего рассвета, ждал нового дня, который мог быть еще тревожнее и тяжелее прожитых дней.

Юрталан заметно исхудал, глаза его лихорадочно горели, морщины на лбу и возле глаз резко углубились. С каждым днем он становился все более беспокойным, раздражительным и нетерпеливым. Он не мог усидеть ни у окна, ни на лавке, то и дело подходил к печке и начинал подбрасывать уголь.

— Я только что положила, зачем ты еще кладешь? — удивлялась жена.

— Холодно, — отвечал он.

Как-то после обеда Юрталан сидел, по обыкновению, у окна и смотрел на ворота. Вдруг — он и сам не заметил, как это произошло, — ворота слегка приоткрылись, и во двор заглянул полицейский. Сердце Юрталана забилось как рыба, выброшенная на берег, ноги ослабели, он попробовал было встать и не мог. Собаки залаяли, натянув крепкие цепи. Полицейский быстро захлопнул ворота, но снизу были видны носки его начищенных до блеска сапог.

— Гина! — слабым голосом позвал Юрталан. — Ну-ка выйди посмотри, кто там.

Старуха медленно прошаркала по двору, выглянула за ворота, потом совсем вылезла на улицу и стала о чем-то разговаривать. Зачем явился этот полицейский? Юрталан отсчитывал минуты, сердце его бешено стучало. Жена простояла за воротами минуту, но ему казалось, что прошли убийственно долгие часы. Вернувшись, жена подала ему измятый белый конвертик, который словно заключал в себе приговор. Письмо было от Тоню. Он послал его со своим земляком — полицейским. Тоню сообщал, что купил очень хорошие орехи, и спрашивал, сколько килограммов оставить на долю тестя. Юрталан вспыхнул, швырнул письмо на пол, но немного погодя нагнулся и поднял его.

Вот так же в любой день опять может прийти полицейский, но уже не за тем, чтобы принести такое глупое письмо, а чтобы арестовать и увести Юрталана. Его сцапают прямо в постели. Почему он ничего не предпринимает, почему он покорно ждет беды? Ясно, что эта сука к нему не явится. Она ждет, чтоб он пришел и на блюде поднес ей Большое поле. Но этого ей не дождаться, нет, скорее весь свет перекувырнется! Однако она может озлобиться и донести об убийстве мальчишки. Юрталан представил себе, как его уведут из дома, как зашумит все село, как его будут таскать по участкам и следователям, производить розыски. Розыски? И, вспомнив рощу, место, где был зарыт мальчик, поляну и кустарник вокруг, он весь затрясся. Потом его бросят в тюрьму и забудут о нем. Неясное представление о тюрьме немного успокоило его. Что ж, тюрьма так тюрьма. Живут же там люди.

Но что-то подсказывало ему, что Севда еще ждет и пока никому ничего не говорила. Он опять спросил себя, не пойти ли ему к ней еще раз, но тут же отбросил эту мысль. Она возьмет его добро, но не даст никакой гарантии, что будет молчать. Наконец она может вторично выйти замуж и все рассказать своему мужу. Они будут дергать его и запугивать до самой смерти. Не выдержать ему такого мучения, лучше разом со всем покончить, и будь что будет. «Чего я медлю? — смело спросил себя Юрталан. — На что надеюсь?» В любой день могут прийти и вытащить его из этой кухни, как хорька из норы. Нет, он не может больше терпеть, нервы не выдержат такой неизвестности.