Айелет Гундар-Гушан - Лгунья

– Ты уверена? После всего, что…

– Да, – сказала Нофар. – Я уверена.

Когда она подошла к остановке, то увидела, что автобус уже трогается, но, вместо того чтобы смириться со своей участью и терпеливо ждать еще сорок минут, подняла руку – стой! Есть люди, способные мановением руки остановить вселенную. Майя, например. Если бы она приказала земному шару прекратить свое вращение, тот несомненно ее послушался бы. Каково же было удивление Нофар, когда водитель остановился ради нее в нескольких десятках метров от остановки!

Тарахтенье двигателя казалось Нофар веселой песенкой. Ей даже чудилось, что пассажиры вот-вот повскакивают с облезлых сидений и пустятся в пляс: бородатый хареди и старушка лет восьмидесяти закружатся в танце, а русский солдат [6] Хареди́ ( ивр . «богобоязненный») – верующий еврей, строго соблюдающий религиозные заповеди. Русский солдат – израильский солдат, эмигрировавший из бывшего СССР. и бубнящая псалмы девушка весело задрыгают ногами. Но хотя поездка была длинной, а ноги у стоявшей Нофар уже начали уставать, стоило ей увидеть у пассажиров бесплатную газету – и усталость как рукой сняло. Потому что на четвертой полосе была напечатана ее история. Нофар преисполнилась тайной гордостью. И еле удержалась, чтобы не вырвать газету из рук у какого-нибудь пассажира, не вскочить ногами на сиденье и не крикнуть во весь голос: «Это я! Я!»

Наконец пришло время звонить в звонок [7] В израильских автобусах установлены звонки, с помощью которых пассажиры просят водителя остановиться. , и – под веселое «динь-динь» – она выскочила из автобуса. По дороге в кафе-мороженое она прошла мимо двух лавок и одного супермаркета, и отовсюду ей, как старая знакомая, подмигивала газета. Как прекрасен был этот день! Как прекрасны были люди, рекламные щиты и белье, развевавшееся на балконах домов, подобно флагам!

Но как грязно было в кафе-мороженом! Вчера вечером Нофар собралась впопыхах, чуть не забыв запереть кассу, и отправилась вместе со всеми в полицию, и теперь на прилавке валялись липкие пластмассовые ложечки, пол украшала мозаика из грязных салфеток, а из работавшего всю ночь кондиционера натекло небольшое озерцо. А еще надо было помыть кофейные чашки, собрать со столов тарелки, наполнить пустые контейнеры для мороженого, заново чистить до блеска прилавок. Нофар решила, что для начала выкинет мусор. Неся в каждой руке по полиэтиленовому мешку, она, как всегда, молила бога, чтобы на нее не капнула липкая гадость, но та все-таки капнула – и Нофар снова стала той, кем была, – прыщавой и неуклюжей девочкой. Вытекшая из мешка вонючая жижа облила ей щиколотку и затекла в туфлю. Нофар предстояло стоять в этой туфле, потеть и спрашивать «Какое мороженое желаете?» целых восемь часов.

Как приятно смотреть на девушку, когда она цветет! Какое печальное зрелище, когда она увядает! Но в тот самый момент, когда Нофар решила, что вчера вечером ее цветок распустился, по-видимому только для того, чтобы утром увянуть, в кафе-мороженое вошла освещавшая культурную жизнь страны тележурналистка и попросила шарик шоколадного мороженого.

– В стаканчике или в рожке?

В рожке, разумеется, в рожке. Рожок можно сжевать, а стаканчик – после того, как мороженое съедено, – совершенно бесполезен. Журналистка не любила бесполезных вещей. Она была прагматиком в еде, прагматиком в работе и прагматиком в постели. Настойчивое и последовательное стремление к извлечению максимальной пользы из любого явления окружающей действительности превратило ее во всеми уважаемого профессионала и желанную любовницу.

Тележурналистка ела мороженое и разглядывала девушку. Вся эта история казалась ей малоправдоподобной. Она знала Авишая Милнера еще с тех времен, когда тот был «Ави-шай! Мил-нер!»; знала его спереди, знала сзади, а особенно хорошо – сверху (именно так она предпочитала заниматься любовью с мужчинами, которых не слишком уважала, чтобы в момент оргазма не встречаться с ними глазами). Тележурналистка вглядывалась в девушку и размышляла, не ошибся ли источник, направивший ее в это кафе. Не верилось, что столь невзрачная девица может вызвать у кого-то желание. И тележурналистка совсем уж было решила, что нет, не может, как входная дверь вдруг снова отворилась, и в кафе вошли двое – рыжеволосая продавщица и миловидный кассир. Они подошли к этой тонущей в своей заурядности девушке и сказали:

– Мы пришли узнать, как ты себя чувствуешь.