Мэри Берджес - Пещера смерти в дремучем лесу [Два готических романа]

— Увы! Нет, — отвечала она с притворною горестию. — Констанция посылает меня, против моей воли, известить вас неприятным образом, что причинит вам живейшую печаль. Она не может оставить в сию ночь замка.

— Не может? — вскричал Родольф. — Ах, Леонора, какую ужасную новость принесла ты мне! Неужели Констанция пожелает уничтожить свое обещание?

— Это сделалось против ее воли, — отвечала она, — мужественный кавалер! и вы не иначе должны взирать на сию короткую отсрочку, как на случай, который касается до вашего благополучия. Вы можете положиться, что ночью, которая должна следовать за сею, Констанция непременно будет вашею.

— Ах! Для чего не в сию ночь? — вскричал он.

— Выслушайте меня, сударь, — отвечала Леонора. — Тотчас после отъезда баронова, я пошла за ключом, и не нашла на том месте; а Констанция узнала с превеликим неудовольствием, что отец ее, имея нужду выйти из замка за некоторым нечаянно случившимся делом и не зная точного часа, к которому мог бы он возвратиться, взял от сада ключ, воображая, что сим способом удобно может опять войти так, чтобы никто в доме не был принужден ожидать его.

— Но хотя он взял ключ, — вскричал Родольф в своей страстной нетерпеливости, — разве я не могу перелезть чрез стену?

— Увы! Не видите ли, сударь, что вы не можете избегнуть опасности быть задержану при его возвращении? Он повстречается с вами в бегстве с Констанциею, и следствие такового препятствия было бы лишением всей вашей надежды. Он, конечно, не преминет вырвать ее у вас силою, и если бы вы стали ее защищать, подумайте о положении, в котором она будет, когда увидит отца своего, упадшего под вашими ударами. Сия ужасная мысль, я уверена, произвела бы над ее сердцем столь глубокое впечатление, что все резоны, которые бы вы сами ей представляли, не могли бы ее уверить, что можно избежать опасности подобной сцены. Но завтра вам не должно будет так страшиться; завтра, будьте уверены, она последует за вами в бегстве от мучительства тех, кои пожелали б принудить ее сочетаться браком с человеком, к которому имеет она отвращение.

Родольф не весьма был расположен соглашаться на сию отсрочку в рассуждении своих нужд; но сия вероломная женщина говорила ему с толикою хитростию, оказывала столько стараний и чувствительности к его интересам, что наконец он предался, и решился вооружиться терпением до следующей ночи. Леонора обещалась ему прийти на другой день поутру, для уведомления его, если будет можно, чтоб в течение того дня имел он вторичный разговор с Констанциею, дабы решительно расположить меры, которые они должны предпринять в своем бегстве. Потом она оставила его и возвратилась в замок Герцвальд. Госпожа ее давно уже ожидала ее возвращения с живейшею нетерпеливостию. Дабы извиниться в ее долгом отсутствии, она сказала ей, что Родольф удержал ее своими многими вопросами обо всем, что случилось с предметом его любви со времени их жестокой разлуки. Легковерная Констанция была чувствительно тронута сими знаками участия, которое в рассуждении ее брал любовник.

Несмотря на сие, во время отсутствия Леоноры, намерение ее начинало колебаться. Ужас быть виновною в намерении заключить брак против воли своего отца склонил ее остаться и пожертвовать своему долгу своим счастием. Но убедительная речь служанки возбудила столь сильно в душе ее омерзение к барону и нежность к великодушному Родольфу, что она утвердилась совершенно в намерении исполнить свое предприятие; и потому с некоторым родом страха, чтоб продолжительные рассуждения не принудили ее от того отказаться, ожидала она назначенного часа к своему отъезду.

Она удалилась в свою комнату ранее обыкновенного; мысль, что делалась непослушною своему отцу, производила в ней в его присутствии все смятения преступления. Будучи мало способна к притворству, она воображала себе, что глаза ее изменяли каждую минуту тайне ее сердца. Если бы отец ее говорил с нею с тихостию, она никогда не была б в состоянии повелевать своею чувствительностию. Но он ей упрекал с большею еще жестокостию, нежели обыкновенно, за отвращение, которое оказывала она к человеку, коему он назначил ее руку, и увеличивал ей чрезмерную страсть, которую прелести ее внушили в барона, с выражениями, лишь только умножившими необоримое омерзение, которое она к нему имела. Она слушала его, пребывая в глубоком молчании, не осмеливаясь ему отвечать; но когда она оставила его, дабы удалиться в свою комнату, будучи поражена мыслию, что с ним разлучалась не на одну ночь, но может быть, навсегда, она залилась слезами. Пришедши же туда, несколько времени плакала без принуждения, между тем как Леонора была занята приуготовлениями всего, что нужно было к дороге.