Дмитрий Милютин - Дневник. 1873–1882. Том 2 [litres]

Головнин подтверждает прежние сведения, о которых я уже слышал от великого князя, о странном обществе, образовавшемся в Петербурге под руководством Демидова, известного больше под именем князя Сан-Донато. Общество это уже весьма многочисленно и состоит из светских людей и гвардейских офицеров лучших фамилий, принадлежащих к так называемой jeunesse dorée [127] Золотой молодежи. – Прим. ред. .

Общество имеет целью тайными путями оберегать особу государя, говоря попросту, шпионство. Вот до чего дошло извращение нравов и понятий о чести в высших слоях петербургского общества [128] Речь идет о тайном обществе «Священная дружина», созданном для борьбы с революционерами-террористами и просуществовавшем до конца 1882 года. – Прим. ред. . Остроумный Щедрин (псевдоним Салтыкова) уже осмеял это чудовищное явление в своем третьем «Письме к тетеньке», которое будет напечатано в «Отечественных записках» с большими выпусками.

В полученных великим князем письмах много говорится об увольнении графа Валуева и назначении Рейтерна, о ходе дел в комиссиях с экспертами, о первых заседаниях Государственного совета под председательством великого князя Михаила Николаевича и проч., и проч. Тон писем Головнина вообще неутешительный; у Сольского больше оптимизма.

Продолжительная наша беседа с великим князем кончилась маленьким спором относительно существующей системы военного управления: его высочество повторил фразу, которую много раз доводилось мне слышать, о мнимых недостатках военно-окружной системы, которая будто бы создана только для мирного времени в интересах хозяйственных управлений и в ущерб интересам строевым и чисто военным. Я в сотый или тысячный раз должен был доказывать великому князю всю неосновательность этого укоренившегося предубеждения, объяснять совершенно противоположное тому действительное значение военных округов, которые и созданы были, чтобы сблизить административную часть со строевою в местных управлениях и тем подготовить в мирное время элементы, нужные для быстрого формирования армий. Впрочем, великий князь и не оспаривал моего взгляда, а только высказал то, что сам слышал от противников военно-окружной системы. Мы расстались вполне дружественно и даже сердечно.

На возвратном пути из Орианды я заехал к графине Тизенгаузен, где нашел многочисленное общество, исключительно дамское. Баронесса Анна Карловна Пиллар прочла мне полученное ею письмо графа Александра Владимировича Адлерберга по поводу увольнения его от должности министра двора. Письмо написано очень трогательно и умно. Граф Адлерберг скорбит не об удалении своем из того положения, в котором он чуть не родился и прожил до самой старости, но о жесткой, почти грубой форме, в которой совершилось это удаление.

От нее же, баронессы Пиллар, узнал я, что в здешних местных газетах уже есть телеграфное известие о решении комиссии, обсуждающей военные реформы под председательством графа Коцебу, «оставить всё по-прежнему». Думаю, это известие относится только к первому из подлежащих рассмотрению комиссии вопросов – о раздроблении центрального управления Военного министерства. Если известие верно, то я напрасно дал себе труд на днях в длинном ответном письме Головкину объяснять всю несообразность означенного предположения. По-видимому, оно возродилось (и не теперь только, а гораздо прежде) не столько из воспоминаний о прежней нашей организации времен Александра I, сколько из примера Пруссии. Но я слышал от великого князя Константина Николаевича, что кому-то из русских сам граф Мольтке выражал удивление свое, как могут в России помышлять о введении в военном управлении порядка, которого несостоятельность и неудобства так сильно ощущаются на опыте в самой Пруссии.

[ 22 октября. Четверг.Семейное событие. Дочь моя Надежда помолвлена за князя Евгения Юрьевича Голицына-Головкина.]

1 ноября. Воскресенье.Почти с каждой почтой получаю от добрейшего Алексея Васильевича Головнина целую кипу вырезанных из газет статеек, трактующих о вопросах, обсуждаемых ныне в особой высшей военной комиссии под председательством графа Коцебу, а также и вообще о действиях Военного министерства за время моего управления. Все присылаемые статьи вырезаны почти исключительно из двух газет: «Петербургских ведомостей» и «Страны». Первая из них, издаваемая Комаровым, бывшим офицером Генерального штаба и другом Черняева, давно уже заявила себя враждебною мне лично и всему Военному министерству; другая же – «Страна» – была до сих пор мне вовсе неизвестна; не знаю и теперь, кем она издается; это маленькая, дешевенькая газетка, которая, по всем вероятиям, много расходится в низших слоях читающей публики, а потому помещаемая в ней брань против меня и Военного министерства не проходит бесследно.