Ян Неруда - Стихотворения. Рассказы Малостранские повести Очерки и статьи

В воздухе зазвенели звуки мандолины.

— Инноченте! L’improvisatore! — вскрикнули девушки и побежали назад, к пирующим.

— Так долго не показывался, — с упреком промолвила невеста, подавая Инноченте руку. — Споешь нам что-нибудь, да?

— Какую-нибудь славную импровизацию! — закричали все.

— А про что? — спросил Инноченте.

— Про любовь… про что же еще? — воскликнул радостно жених, у которого вся грудь была в цветах.

— О чем хочешь, только не серди девушек. Понял? — попросила Мария.

— Ладно! — ответил молодой импровизатор с улыбкой.

Он тронул струны, взял несколько аккордов и красивым низким голосом запел:

Песня немного фривольная, но в Италии нужно знать такие песни, если хочешь понравиться веселой компании. Мужчины аплодировали, женщины смеялись, больше всех хохотал пухлый священник. После каждого куплета он наливал себе стакан исхианского. Только Сальваторе, юноша стройный, как молодая пиния, был по-прежнему неподвижен. Он сидел напротив Катарины и не спускал с нее глаз.

— Все-таки ты рассердил нас! — пошутила Мария. — Я думала, ты споешь о том, что бывает на самом деле… Какую-нибудь балладу!

— Трудно придумать такое, что бывает на самом деле. Вот ты свадьбу свою справляешь — это на самом деле. Спеть о ней?

— А когда ваша свадьба, синьор Инноченте? — спросил священник.

— У меня невесты нету… Жениться — такое трудное дело.

— Не трудней, чем импровизировать!

— Да, правда, — вдруг согласился Инноченте и быстро окинул взглядом присутствующих. — Красавица Катарина в вашем приходе живет?

— Вы же знаете. Я еще капелланом сам крестил ее.

— Жених Дженнаро и мой друг Сальваторе, прошу вас в свидетели.

— Свидетели чего? — спросил Сальваторе, словно очнувшись.

— Бракосочетания, которое совершится сейчас же, здесь же!

Инноченте встал и поднял с места Катарину. Девушка уступила ему, смеясь.

— Заявляю перед вами, святой отец, и перед свидетелями, что беру за себя искренне любимую мною Катарину, которой буду верным и любящим мужем до самой смерти! — Лицо его дышало искренностью, голос слегка дрожал от волнения. — Добровольно ли вы идете за меня, Катарина?

— Добровольно! — отвечала девушка с притворной серьезностью.

— Моя милая, ненаглядная Катарина, теперь ты — моя жена перед людьми и перед богом! — ликуя, воскликнул Инноченте. Глаза его горели, голос на этот раз уже явно дрожал от волненья. — Ты моя, Катарина. Обними меня!

Катарина в изумлении отпрянула от него.

— Я давно втайне любил тебя, — горячо продолжал Инноченте. — Хотел посвататься к тебе, как только дострою дом… Но да здравствует лучшая моя импровизация! Я ведь знаю, Катарина, ты давно любишь меня!

Катарина в недоумении оглянулась по сторонам. Ее начало брать сомнение: уж не всерьез ли он? Она хотела было засмеяться, но улыбка не удалась. Все кругом растерянно молчали.

— Ответь… скажи, Катарина! — страстно воскликнул Инноченте.

— Ты что, спятил? — спросил шутливым тоном Дженнаро.

А Сальваторе стоял у стола, прямой как свеча, бледный, пронзая Инноченте взглядом.

Инноченте провел рукой по лбу.

— А! Вы думаете, это шутка?! Нет, я не шучу самым святым своим чувством, счастьем своей жизни. Спросите падре, разве наш брак не действителен? Ведь церковный обряд можно совершить и потом… Правда, мой отец?

Священник следил за происходящим растерянно, как и остальные.

— Конечно, это шутка… что же еще? — сказал он.

— Ах, видно, падре, выпив, забыл свои обязанности, свой сан, — холодно, язвительно возразил Инноченте. — Мы с Катариной оба католического вероисповедания, в родстве не состоим, и оба заявили, что вступаем в брак добровольно. Мы сделали это перед свидетелями и перед вами, священнослужителем. Значит, никаких препятствий больше нет. «Illicitum sed validum» — не по правилам, но действителен, как говорите о таких браках вы, священники. Разве вам, отец мой, это не известно?

Сальваторе в ужасе посмотрел на священника. Тот вытер пот со лба, растерянно покачал головой, потом вдруг улыбнулся: