Фрэнк Норрис - Спрут

— Что мне делать? Господи, что мне теперь делать?

Наконец она вышла на Кирни-стрит и шла по ней, пока этот хорошо освещенный, чистый торговый район не остался позади, а она не очутилась на Барбари-Кост — в прибрежной части Сан-Франциско, где питейные заведения перемежались с домами терпимости, где царил порок. Чтобы поскорей оттуда убраться, она свернула в какую-то улицу и тут же попала в трущобы «Китайского квартала», откуда выбралась лишь полчаса спустя, когда уже совсем стемнело, натерпевшись на всю жизнь страха, с сильно бьющимся сердцем.

На перекрестке Калифорния-стрит и Дюпон-стрит она задержалась, обдумывая, как быть дальше.

«Надо что-то делать, — говорила она себе, — надо что-то делать!..»

Она очень устала, и ее осенила мысль, что можно зайти в католическую церковь, около которой она как раз находилась, посидеть там и отдохнуть. Так она и поступила. Вечерняя служба уже подходила к концу. Но еще долго после ухода священника и прислуживающих мальчиков сидела она в тускло освещенной, гулкой церкви, стараясь найти выход из своего отчаянного положения.

Часа через два ее разбудил церковный сторож. Ему нужно запереть церковь на ночь, дольше сидеть здесь нельзя… Дрожа от холодного ночного воздуха, одеревеневшая от долгого сидения в одной позе, сонная, растерянная, испуганная, она снова очутилась на тротуаре. Есть с каждой минутой хотелось все больше и больше, и, не в силах совладать с голодом, она в конце концов купила на пять центов фруктов и жадно их съела. Потом побрела, сама не зная куда.

В темном переулке, упиравшемся в Кирни-стрит, неподалеку от площади, она наткнулась на освещенную вывеску с надписью: «Ночлежка, 15 и 25 центов за койку».

Пятнадцать центов! Может ли она позволить себе такую трату? Ведь это ровно половина от того, что она имеет; ровно пятнадцать центов будет отделять ее в этом случае от последней нужды. К тому же ее отпугивал неприглядный вид строения. Оно было темно, мрачно, грязно, весь облик его невольно наводил на мысль о нераскрытых преступлениях и тайных злодеяниях. Минут двадцать, а то и больше не решалась она войти, несколько раз обошла вокруг квартала. Наконец набралась духу. Усталость, какой ей еще никогда не приходилось испытывать, свинцом навалилась на плечи, сковала ноги. Во что бы то ни стало она должна поспать. Не может же она всю ночь бродить по улицам.

Войдя в дверь, над которой висела вывеска, она по грязной лестнице поднялась наверх. На площадке какой-то человек в синей клетчатой блузе заправлял лампу, стоявшую на конторке. Минна обратилась к нему:

— Я хотела бы, — начала она дрожащим голосом, — получить комнату… койку на ночь. Если можно, за пятнадцать центов…

— Мы пускаем только мужчин, — сказал человек, поднимая на нее глаза.

— А? — сказала Минна, — я… я не знала.

Она тупо уставилась на него, а он так же тупо смотрел на нее. Это продолжалось несколько секунд.

— Я… я не знала, — повторила Минна.

— Да, только мужчин, — повторил человек, заправлявший лампу.

Медленно спустилась она по лестнице и снова очутилась на улице.

На одной из этих улиц, с каждым часом пустевших, затихавших, все более удручающих, где все говорило о том, сколь горька и беспросветна жизнь людей, которым не на что жить, провела Минна Хувен свою первую бездомную ночь, напрягая все силы, чтобы удержаться на поверхности неспокойного житейского моря, в которое бросила ее судьба.

Наступило утро, и снова ей захотелось есть. Минна решила вернуться в центр и часам к десяти добралась туда. Она зашла в небольшой парк, где было полно нянек, гулявших с детьми. Целая стайка их направилась к скамейке, на которой сидела Минна, и, поставив тут же свои колясочки, няньки уселись рядом, продолжая начатый разговор. Минна прислушалась. Оказалось, что подруга одной няни неожиданно ушла с работы, поставив свою госпожу в затруднительное положение, чего та, по ее мнению, вполне заслужила.

Минна решила вмешаться в разговор.

— Я тоже няня, — солгала она, не моргнув глазом, — и сейчас без работы. Как вы думаете, не могла бы я устроиться на то место?

Девушки повернулись и холодно посмотрели на нее — деревенщина, что с нее возьмешь!

— Отчего же, — сказала одна из них. — А рекомендации у тебя есть?

— Рекомендации? — повторила Минна, глядя на нее с недоумением. Она не знала, что это такое.

— Миссис Филд не из тех, кто станет требовать рекомендацию, — сказала другая. — Не вредная, как некоторые. Она кого угодно возьмет.