Стивен Крейн - Третья фиалка

А здесь мы до отвращения осовременились, к тому же живопись у нас не в ходу. Как я, черт меня побери, могу писать Америку, если до меня этого никто не делал? Мой дорогой друг, вы понимаете, что это было бы очень оригинально? Господи ты боже мой! Понимаете, мы не эстеты. Да, бывает, что умный человек делает успехи, приходит к пониманию некоего предмета или явления, осмысляет его, и только после этого наступает черед эстетики. Не спорю, но с другой стороны… А вот эту вещицу я привез из Голландии, она…

Друзья явно не желали тратить на него свое внимание.

— Заткнись! — прикрикнул на него Морщинистый. — Давай лучше послушаем.

Горе прекратил тараторить, и они втроем сели в полном молчании, лишь изредка обмениваясь красноречивыми взглядами. Из студии Хокера доносилось тихое, приглушенное воркование.

По прошествии какого-то времени Пеннойер мечтательно прошептал:

— Эх, как бы я хотел ее увидеть.

Морщинистый бесшумно поднялся на ноги:

— Это, скажу я вам, просто персик. Поднимаясь по лестнице с буханкой хлеба под мышкой, я бросил взгляд на улицу и увидел Билли с Холланденом, вышагивающих впереди этой четверки.

— Троицы, — возразил Горе.

— Четверки; и одна сразила меня наповал. Персик, скажу я вам, просто персик.

— Боже правый! — завистливо охнули двое остальных. — Вот повезло нашему Билли!

— Откуда ты знаешь? — сказал Морщинистый. — Билли чертовски хороший парень, но из этого еще не следует, что он ей нравится. Скорее наоборот.

Они опять замолчали и прислушались к отдаленному гомону голосов.

В коридоре раздались шаги и замерли на пороге студии Хокера, затем шаги послышались вновь. Дверь берлоги распахнулась, и на пороге выросла Флоринда.

— Эй! — закричала она. — Кто это у Билли? Я уже собралась было постучать, но…

Они яростно бросились к ней и зашептали:

— Тс!

Выражение их лиц производило неизгладимое впечатление.

— Что это с вами, ребята? — спросила Флоринда, после чего они еще неистовее замахали на нее руками.

— Тс!

Флоринда сбавила тон:

— Кто у него?

— Щегольские, важного вида персоны, — прошептал Пеннойер.

Флоринда склонила голову и вздрогнула.

— Кто у него? — вновь спросила девушка трепещущим голосом. — Она?

Морщинистый и Горе обменялись стремительными взглядами.

— Кого ты имеешь в виду? — хмуро спросил Пеннойер.

— Как это кого? А то вы сами не знаете. Девушку, которая так нравится Билли.

Пеннойер замялся, но уже в следующее мгновение гневно воскликнул:

— Конечно же она, а ты как думала!

Флоринда охнула, села на диван, использовавшийся как короб для угля, и расстегнула верхнюю пуговицу жакета:

— Морщинистый, она очень красива?

— Нет, — невозмутимо заявил тот.

— Давайте незаметно прокрадемся по холлу и проскользнем в пустую комнатушку, что выходит окнами на фасад, — предложил Горе. — Из нее можно заглянуть в студию Билли. А когда его гости выйдут, тут мы их и застукаем.

— Принято! — радостно воскликнули друзья.

Морщинистый открыл дверь и уже собрался осторожно двинуться вперед, как вдруг повернулся, покачал головой и пристыженно сказал:

— Мне кажется, мы делаем что-то не то.

— Да давай, что ты копаешься! — горячо зашептали ему остальные.

Вся компания проворно засеменила по коридору, борясь со смешками и без конца цыкая друг на друга.

— А теперь слушайте меня, ради всего святого. Они не должны нас увидеть! Горе, будь осторожен, не упади. А ты, Морщинистый, не напирай, я же тебе не амбарная дверь. Вот они. Назад. Прячьтесь!

— Ого! — воскликнул Горе. — Персик, говоришь? С тобой трудно не согласиться.

Пальцы Флоринды впились в рукав пиджака Морщинистого.

— Это она, да? Это она, Морщинистый? Это она? Слева от Билли? Да скажи же ты наконец, это она, Морщинистый?

— Что? Да. И перестань меня щипать! Да-да-да! Говорю тебе, это она. Или ты, может, оглохла?

Вечером Пеннойер проводил Флоринду домой. Они молча миновали залитую желтым светом авеню, свернули на улицу, где шел нескончаемый ремонт, и подошли к зданию с пожарными лестницами на фасаде.

— Ты так добр ко мне, Пенни.

— Почему ты так решила? — спросил тот.

— Как почему? Потому что ты ко мне добр. Очень добр, Пенни.

— С меня не убудет.

— Такие парни, как ты, Пенни, редкость.

— Да?

— Да. Большая редкость, Пенни. Я почти все тебе рассказала, а ты просто шел рядом и слушал, не споря и не называя меня идиоткой. Просто потому, что прекрасно знаешь: это все равно не поможет.