Эжен Сю - Зависть

Интерес и любопытство Давида все более возрастали. Он смотрел с немым сочувствием на несчастного юношу, совершенно изнуренного недавним чрезмерным усилием.

Вдруг дверь кабинета доктора отворилась. Это вошла мадам Бастьен в сопровождении доктора Дюфура.

Первыми словами, которые произнесла Мари, не заметив ни Давида, ни Фредерика, были:

- Где же мой сын?

В самом деле, мадам Бастьен не могла видеть его: кресло, в которое он бросился со слезами, заслонила створка двери.

При виде трогательной и нежной красоты молодой женщины, которой, как мы уже сказали, можно было дать не более двадцати лет с небольшим и черты лица которой отличались чрезвычайным сходством с наружностью Фредерика, Давид замер на мгновение с изумлением и восхищением - чувствами, из которых складывается глубокий интерес. Он понял, что она была матерью юноши, внушившего ему необычайное сострадание.

- Но где же мой сын? - повторила мадам Бастьен, делая шаг и начиная осматриваться с беспокойством.

Давид сделал ей знак, приглашавший взглянуть за дверь, добавив вполголоса:

- Бедный мальчик! Он там.

Были в тоне его голоса, в его лице, когда он произнес эти слова, такая нежность, такое волнение, что поначалу удивленная при виде этого незнакомца, она сказала, как если бы уже знала его:

- Боже мой, что с ним? Уж не произошло ли с ним чего-нибудь?

- Со мной ничего не случилось, мама, - отозвался вдруг юноша, который воспользовался минутой, пока мать не могла его видеть, чтобы вытереть и скрыть свои слезы.

Затем, поклонившись с мрачным и рассеянным видом доктору Дюфуру, с которым прежде обращался так сердечно, Фредерик приблизился к матери, сказав ей:

- Ты пришла, мама?

- Фредерик, - воскликнула она, обнимая его обеими руками и с тревогой всматриваясь в его глаза, - ты плакал?

- Нет-нет, - он нетерпеливо топнул ногой, высвобождаясь из материнских рук. - Ну, идем же!

- Не правда ли, сударь, он плакал? - воскликнула она, глядя на Давида вопрошающим взглядом.

- Ну, хорошо, признаюсь, я плакал, - ответил Фредерик с сардонической [5] Злобно-насмешливый, язвительный. улыбкой, - плакал, так как этот господин (он указал на Давида) - помешал мне упасть из окна. Теперь, мама, ты знаешь все. Пойдем.

И Фредерик порывисто направился к двери.

Доктор Дюфур, удивленный и огорченный не меньше мадам Бастьен, сказал Давиду:

- Друг мой, что все это значит?

- Сударь, - Мари обратилась к другу доктора, сконфуженная и опечаленная тем, что этот незнакомец составит плохое мнение о Фредерике, - я не знаю, что хочет сказать мой сын, не знаю, что произошло, но умоляю, извините нас.

- Успокойтесь, мадам, это я должен извиниться, - Давид доброжелательно улыбнулся, - сейчас ваш сын заметил, будто он неосторожно наклонился в окно. Я совершил ошибку, обойдясь с ним, как со школьником. Что вы хотите - мальчик горд в свои шестнадцать лет. И он прав, так как в этом возрасте он уже почти мужчина и понимает еще лучше всю прелесть и счастье материнской любви.

- Сударь! - закричал Фредерик с раздувающимися от гнева ноздрями и запылавшим румянцем лицом, - я не нуждаюсь в уроках!

И он быстро вышел.

- Фредерик, - позвала его Мари тоном упрека, когда он выбегал из салона.

Затем, повернув к Давиду свое ангельское лицо, на котором блестели от слез большие голубые глаза, она трогательно заметила:

- Ах, сударь, еще раз извините. Ваши доброжелательные слова, которые вы только что произнесли, позволяют мне надеяться, что вы поймете мои сожаления. Они по крайней мере заслуживают вашу снисходительность к этому несчастному ребенку.

- Он страдает, надо жалеть и успокаивать его, - ответил Давид растроганным голосом, - я сейчас был поражен бледностью его лица, его горестным выражением. Но погодите, мадам, он вышел из салона, не оставляйте его.

- Пойдемте, мадам, скорее, - доктор Дюфур предложил руку мадам Бастьен.

Так, колеблясь между удивлением, которое вызвало в ней доброжелательство незнакомца, и своими опасениями, быстро вышла вместе с доктором, чтобы присоединиться к Фредерику.

Оставшись один, Давид приблизился к окну.

В тот момент, когда он наклонился, то увидел мадам Бастьен, которая, вытирая платком глаза и опираясь на руку доктора Дюфура, садилась в коляску, где уже находился Фредерик, под насмешки и шутки довольно большого количества зевак, оставшихся на Мэл после проезда процессии св. Губерта и бывших свидетелями недавнего злоключения старого коня.

- Эта старая кляча не забудет доброго урока, который ей преподнес молодой маркиз, - сказал один.