Чарльз Диккенс - Том 6. Жизнь и приключения Николаса Никльби

Все было тихо и безмолвно. Зарево вдали, бросая на небо теплый отблеск, указывало место, где раскинулся гигантский город. Пустынные поля, разделенные живыми изгородями и канавами, через которые он пробирался и перелезал во время своего бегства, окаймляли дорогу и с той стороны, откуда он пришел, и с противоположной. Было уже поздно. Вряд ли могли они выследить его по тем тропам, какими он шел, и если мог он надеяться на возвращение домой, то, конечно, оно должно было совершиться теперь и под покровом темноты.

Мало-помалу это начал понимать даже Смайк. Сначала он следовал какой-то туманной ребяческой фантазии: отойти на десять — двенадцать миль, а затем направиться домой, описав широкий круг, чтобы не пересекать Лондона,— до такой степени боялся он идти по улицам, где снова мог встретить своего грозного врага; но, уступая убеждению, внушенному новыми мыслями, он повернул назад и, со страхом и трепетом выйдя на дорогу, зашагал по направлению к Лондону почти с такою же быстротой, с какой покинул свое временное пристанище у мистера Сквирса.

К тому времени, когда он вновь вошел в город с западной его окраины, большая часть магазинов была закрыта. Из людских толп, соблазнившихся выйти после жаркого дня, лишь немногие прохожие оставались на улицах, да и те брели домой. И у них он время от времени справлялся о дороге и, повторяя свои вопросы, добрался, наконец, до жилища Ньюмена Ногса.

Весь вечер Ньюмен рыскал по переулкам и закоулкам, отыскивая того самого человека, который стучал сейчас в его дверь, тогда как Николас вел поиски в другой части города. Ньюмен сидел с меланхолическим видом за своим скудным ужином, когда робкий и неуверенный стук Смайка долетел до его слуха. В тревоге и ожидании жадно прислушиваясь к каждому звуку, Ньюмен сбежал вниз и, вскрикнув в радостном изумлении, потащил желанного гостя в коридор и вверх по лестнице и не проронил ни слова, пока благополучно не водворил его у себя в мансарде и не закрыл за собой дверь, после чего наполнил доверху большую кружку джином с водой и, поднеся ее ко рту Смайка, словно чашу с лекарством к губам строптивого ребенка, приказал ему выпить все до последней капли.

У Ньюмена был чрезвычайно смущенный вид, когда он увидел, что Смайк только пригубил драгоценную смесь. Он уже собирался поднести кружку к своему рту со вздохом сострадания к слабости бедного друга, но Смайк, начав рассказывать о выпавших на его долю приключениях, заставил его остановиться на полдороге, и он застыл, слушая, с кружкой в руке.

Странно было наблюдать перемену, происходившую с Ньюменом, по мере того как повествовал Смайк. Сначала он стоял, вытирая губы тыльной стороной руки, словно совершая какой-то обряд, прежде чем приступить к выпивке, затем при упоминании о Сквирсе он зажал кружку под мышкой и очень широко раскрыл глаза в крайнем изумлении. Когда Смайк перешел к избиению в наемной карете, он быстро поставил кружку на стол и, прихрамывая, зашагал по комнате в состоянии величайшего возбуждения, то и дело останавливаясь, словно для того, чтобы слушать еще внимательнее. Когда речь зашла о Джоне Брауди, он медленно и постепенно опустился на стул и, растирая руками колени,— все быстрее и быстрее по мере того как рассказ приближался к кульминационной точке,— разразился, наконец, смехом, прозвучавшим как одно громкое, раскатистое «ха-ха». Когда вырвался этот смех, физиономия его мгновенно вытянулась снова, и он осведомился с величайшим беспокойством, можно ли предположить, что у Джона Брауди и Сквирса дело дошло до драки,

— Нет, не думаю,— ответил Смайк.— Думаю, что он хватился меня, когда я уже был далеко.

Ньюмен почесал голову с видом весьма разочарованным и, снова подняв кружку, занялся ее содержимым, посматривая поверх ее краев на Смайка с мрачной и зловещей улыбкой.

— Вы останетесь здесь,— сказал Ньюмен.— Вы устали… выбились из сил. Я сообщу им, что вы вернулись. Они чуть с ума не сошли из-за вас. Мистер Николас…

— Да благословит его бог! — воскликнул Смайк.

— Аминь! — сказал Ньюмен.— У него не было ни минуты отдыха и покоя, а также и у старой леди и у мисс Никльби.

— Не может быть! Неужели она обо мне думала? — воскликнул Смайк.— Неужели думала? Думала, да? О, не говорите мне, что она думала, если это не так!

— Она думала! — крикнул Ньюмен.— Она так же великодушна, как и прекрасна.

— Да, да,— подхватил Смайк.— Правильно!

— Такая нежная и кроткая,— сказал Ньюмен.