Чарльз Диккенс - Том 6. Жизнь и приключения Николаса Никльби

— Действительно, неприятный случай,— заметил Ральф.

— Вот это вы сущую правду сказали! — подхватил Сквирс.— Думаю, что нет на свете человека, который бы любил молодежь так, как люблю ее я. В настоящее время в Дотбойс-Холле собралось молодежи на сумму восемьсот фунтов в год. Я бы принял и на тысячу шестьсот фунтов, если бы мог найти столько учеников, и к каждым двадцати фунтам относился бы с такой любовью, с какой ничто сравниться не может!

— Вы остановились там, где и в прошлый раз? — спросил Ральф.

— Да, мы у «Сарацина»,— ответил Сквирс,— и так как до конца полугодия ждать осталось недолго, мы там задержимся, пока я не соберу деньги и, надеюсь, еще нескольких новых мальчиков. Я привез маленького Уэкфорда нарочно для того, чтобы его показывать родителям и опекунам. На этот раз я думаю поместить его на рекламе. Посмотрите на этого мальчика — ведь он тоже ученик! Ну, не чудо ли упитанности этот мальчик?

— Я бы хотел сказать вам два слова,— заметил Ральф, который некоторое время и говорил и слушал как будто машинально.

— Столько слов, сколько вам угодно, сэр,— отозвался Сквирс.— Уэкфорд, ступай поиграй в задней конторе и поменьше возись, не то похудеешь, а это не годится. Нет ли у вас такой штуки, как два пенса, мистер Никльби? — спросил Сквирс, позвякивая связкой ключей в кармане сюртука и бормоча что-то о том, что у него найдется только серебро.

— Как будто… есть,— очень медленно сказал Ральф и после долгих поисков в ящике конторки извлек пенни, полпенни и два фартинга.

— Благодарю,— сказал Сквирс, отдавая их сыну.— Вот! Пойди купи себе пирожок — клерк мистера Никльби покажет тебе где — и помни, купи жирный. От теста,— добавил Сквирс, закрывая дверь за юным Уэкфордом,— у него кожа лоснится, а родители думают, что это признак здоровья.

Дав такое объяснение и скрепив его особо многозначительным взглядом, мистер Сквирс подвинул стул гак, чтобы расположиться против Ральфа на небольшом расстоянии, и, поместив стул к полному своему удовлетворению, уселся.

— Слушайте меня внимательно,— сказал Ральф, слегка наклоняясь вперед.

Сквирс кивнул.

— Я не думаю, что вы такой болван,— сказал Ральф,— чтобы с готовностью простить или забыть совершенное над вами насилие и огласку?

— Как бы не так, черт побери! — резко сказал Сквирс.

— Или упустить случай уплатить с процентами, если таковой вам представится? — продолжал Ральф.

— Дайте мне его и увидите,— ответил Сквирс.

— Уж не это ли заставило вас зайти ко мне? — спросил Ральф, взглянув на школьного учителя.

— Н-н-нет, этого бы я не сказал,— ответил Сквирс.— Я думал… если у вас есть возможность предложить мне, кроме той пустячной суммы, какую вы прислали, некоторую компенсацию…

— Ах, вот что! — воскликнул, перебивая его, Ральф.— Можете не продолжать.

После длинной паузы, в течение которой Ральф, казалось, был погружен в созерцание, он нарушил молчание вопросом:

— Что это за мальчик, которого он увел с собой?

Сквирс назвал фамилию.

— Маленький он или большой, здоровый или хилый, смирный или буян! Говорите,— приказал Ральф.

— Ну, он не так уж мал,— ответил Сквирс,— то есть, знаете ли, не так уж мал для мальчика…

— Иными словами он, должно быть, уже не маленький? — перебил Ральф.

— Да,— бойко ответил Сквирс, как будто этот намек доставил ему облегчение,— ему, пожалуй, лет двадцать. Но тем, кто его не знает, он не покажется таким взрослым, потому что у него вот здесь кое-чего не хватает,— он хлопнул себя по лбу.— Никого, понимаете ли, нет дома, сколько бы вы ни стучали.

— А вы, разумеется, частенько стучали? — пробормотал Ральф.

— Частенько,— с усмешкой заявил Сквирс.

— Когда вы письменно подтвердили получение этой, как вы выражаетесь, пустячной суммы, вы мне написали, что его друзья давным-давно его покинули и у вас нет никакого ключа, никакой нити, чтобы установить, кто он такой. Правда ли это?

— На мою беду, правда,— ответил Сквирс, становясь все более и более развязным и фамильярным по мере того, как Ральф с меньшей. сдержанностью продолжал расспросы.— По записям в моей книге прошло четырнадцать лет с тех пор, как неизвестный человек привел его ко мне осенним вечером и оставил у меня, уплатив вперед пять фунтов пять шиллингов за первую четверть года. Тогда ему могло быть лет пять-шесть, не больше.

— Что вы еще о нем знаете? — спросил Ральф.

— С сожалением должен сказать, что чертовски мало,— ответил Сквирс.— Деньги мне платили лет шесть или восемь, а потом перестали. Тот парень дал свой лондонский адрес, но, когда дошло до дела, конечно никто ничего о нем не знал. И вот я оставил мальчишку из… из…