Чарльз Диккенс - Том 6. Жизнь и приключения Николаса Никльби

«Но этого недолго ждать,— подумал Ральф.— Любовь,— ба, я говорю на языке мальчишек и девчонок! — проходит быстро. Впрочем, любовь, которая зиждется на восхищении усатой физиономией вот этого павиана, может длиться гораздо дольше, поскольку ее породило полное ослепление и питается она тщеславием. Ну что ж, эти дураки льют воду на мою мельницу! Пусть живут, как им хочется, и чем дольше, тем лучше».

Эти приятные мысли мелькали у Ральфа Никльби, в то время как объекты его размышлений обменивались нежными взглядами, полагая, что их не видят.

— Если тебе больше нечего сказать мистеру Никльби, дорогой мой,— промолвила мадам Манталини,— мы распрощаемся с ним. Я уверена, что мы и так уже задержали его слишком долго.

Мистер Манталини ответил сначала похлопыванием мадам Манталини по носу, а затем изъяснил словами, что больше он ничего не имеет сказать.

— Черт побери! А впрочем, имею,— добавил он тотчас же, отводя Ральфа в угол.— Это касается истории с вашим другом сэром Мальбери. Такая чертовски необычайная, из ряда вон выходящая штука, какой никогда еще не случалось!

— Что вы имеете в виду? — спросил Ральф.

— Неужели вы не знаете, черт побери? — осведомился мистер Манталини.

— Я читал в газете, что вчера вечером он выпал из кабриолета, получил серьезные повреждения и жизнь его до известной степени в опасности,— с большим хладнокровием отозвался Ральф,— но ничего особенного я в этом не вижу. Несчастные случаи не чудо, когда человек живет широко и сам правит лошадью после обеда.

— Фью! — протяжно и пронзительно свистнул мистер Манталини.— Значит, вы не знаете, как было дело?

— Нет, если не так, как я предположил,— ответил Ральф, небрежно пожимая плечами, как бы давая понять своему собеседнику, что не любопытствует знать больше.

— Черт побери, вы меня удивляете! — вскричал мистер Манталини.

Ральф снова пожал плечами, словно невелика была хитрость удивить мистера Манталини, и бросил выразительный взгляд на Ньюмена Ногса, несколько раз появлявшегося за стеклянной дверью, ибо Ньюмен был обязан, когда приходили люди незначительные, притворяться, будто ему позвонили, чтобы их проводить: деликатный намек таким посетителям, что пора уходить.

— Вы не знаете, что это был совсем не несчастный случай, но дьявольское, неистовое, человекоубийственное нападение на него, совершенное вашим племянником? — спросил мистер Манталини, взяв Ральфа за пуговицу.

— Что! — зарычал Ральф, сжимая кулаки и страшно бледнея.

— Черт возьми, Никльби! Вы такой же тигр, как и он,— сказал Манталини, испуганный этими симптомами.

— Дальше! — крикнул Ральф.— Говорите, что вы имеете в виду. Что это за история? Кто вам рассказал? Говорите! Слышите вы меня?

— Какой вы чертовски свирепый старый злой дух, Никльби! — сказал мистер Манталини, пятясь к жене.— Вы можете испугать до полусмерти мою очаровательную малютку-жену, мою жизнь и душу, когда вдруг приходите в такое неистовое, неудержимое, безумное бешенство, черт бы меня побрал!

— Вздор! — отозвался Ральф, силясь улыбнуться.— Это просто такая манера.

— Дьявольски неприятная манера, позаимствованная из сумасшедшего дома,— сказал мистер Манталини, взяв свою трость.

Ральф постарался улыбнуться и снова спросил, от кого получил мистер Манталини эти сведения.

— От Пайка. И он чертовски приятный и любезный джентльмен,— ответил Манталини.— Дьявольски любезный и настоящий аристократ.

— Что же он сказал? — спросил Ральф, нахмурившись.

— Ваш племянник встретил сэра Мальбери в кофейне, напал на него с самой дьявольской яростью, последовал за ним до его кэба, поклялся, что поедет с ним домой, хотя бы ему пришлось сесть на спину лошади или уцепиться за ее хвост, разбил ему физиономию — чертовски красивую физиономию в натуральном ее виде, испугал лошадь, вышвырнул из кэба сэра Мальбери и самого себя и…

— И разбился насмерть? — сверкнув глазами, перебил Ральф.— Да? Он умер?

Манталини покачал головой.

— Уф! — сказал Ральф, отвернувшись.— Значит, дело кончилось ничем. Постойте,— прибавил он, оглядываясь.— Он сломал себе руку или ногу, или вывихнул плечо, или раздробил ключицу, или сломал одно-два ребра? Шея его уцелела для петли, но он получил какие-нибудь мучительные и медленно заживающие повреждения? Не так ли? Уж об этом-то вы во всяком случае должны были слышать.

— Нет,— возразил Манталини, снова покачав головой.— Если он не разбился на такие мелкие кусочки, что они разлетелись по ветру, значит он не пострадал, потому что ушел он вполне спокойно и такой довольный, как… как… как черт меня побери,— сказал мистер Манталини, не подобрав подходящего сравнения.