Александр Дюма - Дюма. Том 06. Сорок пять

Читатель, несомненно, узнал этого молодого человека: как и подозревала сама преследуемая им дама, это был все тот же Анри дю Бушаж, волею рока столкнувшийся с женщиной, от которой он поклялся бежать.

После своей беседы с Реми у порога таинственного дома — иначе говоря, после крушения всех своих надежд — Анри вернулся в особняк Жуаезов с твердым намерением расстаться с жизнью, представлявшейся ему столь несчастной на самой своей заре. Но будучи храбрым дворянином и хорошим * сыном, он понимал, что ему нельзя ничем запятнать имени отца, и он решил умереть славной смертью на поле боя.

Во Фландрии шла война. Брат Анри, адмирал де Жуаез, командовал флотом и мог доставить ему возможность достойно уйти из жизни. Анри не долго думал: вечером следующего дня, спустя двадцать часов после отъезда Реми и его госпожи, он отправился в путь.

В письмах из Фландрии говорилось о предстоящем штурме Антверпена. Анри надеялся поспеть вовремя. Ему приятно было думать, что он, по крайней мере, умрет со шпагой в руке, в объятиях брата, под французским знаменем, что смерть его наделает шума и что шум достигнет дамы из таинственного дома.

О благородное безумие! Славные и мрачные грезы! В течение четырех дней Анри упивался своим страданием, а главное — надеждой, что этой муке скоро придет конец.

Когда Анри, погруженный в эти скорбные размышления, увидел шпиль Валансьенской колокольни, в городе пробило восемь часов. Вспомнив, что в это время запирают городские ворота, он пришпорил коня и, проезжая по подъемному мосту, едва не сбил с ног всадника, остановившегося, чтобы подтянуть подпругу своего седла.

Анри не принадлежал к числу знатных наглецов, без зазрения совести топчущих всех, кто не имеет герба. Проезжая, он извинился перед незнакомцем. Тот было оглянулся на него, но тотчас же снова опустил голову.

Анри, тщетно стараясь остановить лошадь, скачущую во весь опор, вздрогнул, словно увидел нечто такое, чего он никак не ожидал увидеть.

“Я схожу с ума, — говорил он себе, — Реми в Валансьене! Тот самый Реми, которого я оставил четыре дня назад на улице Бюсси! Реми один, без своей госпожи, — ведь, сдается мне, с ним какой-то юноша! Поистине, печаль мутит мне рассудок и расстраивает зрение настолько, что все окружающее принимает для меня облик того, о чем я неустанно думаю”.

Продолжая свой путь, он въехал в город, и подозрение, на миг возникшее в его уме, рассеялось.

Он остановил лошадь у первой попавшейся гостиницы, бросил поводья конюху и сел на скамейку у двери, ожидая, покуда ему приготовят комнату и ужин.

Но, сидя в задумчивости на этой скамейке, он вдруг увидел, что к нему приближаются те же два путника и что тот, кого он принял за Реми, часто оглядывается. Лицо другого скрывала шляпа с широкими полями.

Проходя мимо гостиницы, Реми увидел Анри на скамейке и опять отвернулся, но именно эта предосторожность помогла Анри узнать его.

— О, на этот раз я не ошибся, — прошептал Анри, — я совершенно хладнокровен, зрение мое не мутится, мысли не путаются, никаких видений у меня нет. А между тем то же самое явление повторяется, и, кажется, в одном из этих путников я узнаю Реми, слугу из дома в предместье. Нет, не хочу дольше оставаться в неизвестности, надо немедленно все выяснить.

Приняв это решение, Анри встал и пошел по главной улице по следам обоих путешественников. Но потому ли, что они уже зашли куда-нибудь, или потому, что они пошли другим путем, Анри их нигде не обнаружил. Он устремился к городским воротам. Они были уже заперты.

Расспрашивая, Анри обошел все гостиницы, и наконец кто-то сказал ему, что видел, как два всадника подъехали к захудалому постоялому двору на улице Бефруа.

Дю Бушаж поспел туда, когда хозяин уже собирался запереть дверь. Мигом учуяв в молодом приезжем знатную особу, хозяин стал предлагать ему ночлег и всяческие услуги. Анри тем временем зорко всматривался в глубь передней. При свете лампы, которую держала служанка, ему удалось увидеть Реми, поднимавшегося по лестнице. Спутника его он не увидел: по всей вероятности, тот, пройдя вперед, уже исчез из поля зрения.

Дойдя до самого верха, Реми остановился. На этот раз граф его определенно узнал: он невольно вскрикнул, и Реми обернулся на его голос.

Анри увидел его лицо с характерным шрамом, уловил его тревожный взгляд, и у него уже не оставалось никаких сомнений. Слишком взволнованный, чтобы немедленно принять решение, он удалился; сердце его тягостно сжималось: он спрашивал себя, почему Реми покинул свою госпожу и почему один едет по той же дороге, что и он.