Александр Дюма - Дюма. Том 09. Виконт де Бражелон, или Еще десять лет спустя. Части 1,2

— Вы уступаете, не правда ли? — произнес де Вард.

— Нет, напротив, я обнажаю шпагу, — сказал Бекингем. — Может быть, господин д’Артаньян и обидел вашего отца, но моему он оказал или, во всяком случае, хотел оказать, большую услугу.

Лицо де Варда выразило изумление.

— Д’Артаньян, — заявил Бекингем, — самый храбрый и честный дворянин, какого я знаю, и так как я лично многим обязан ему, я с восторгом возмещу вам его неоплаченный долг ударом шпаги.

И Бекингем ловким движением обнажил свою шпагу, поклонился Раулю и стал в позицию.

Де Вард сделал шаг вперед, чтобы скрестить клинки.

— Нет, нет, господа, — поторопился Рауль, выступая и разнимая противников. — Все это не стоит того, чтобы люди пытались заколоть друг друга почти на глазах принцессы. Господин де Вард злословит, даже не зная господина д’Артаньяна.

— Ого! — сказал де Вард, скрежеща зубами и опуская острие шпаги на носок своего сапога. — Вы говорите, что я не знаю д’Артаньяна?

— Да, да, вы его не знаете, — холодно настаивал Рауль. — Вам даже неизвестно, где он сейчас.

— Я? Не знаю, где он?

— Без сомнения, потому что вы стараетесь ссориться из-за него с другими, вместо того чтобы отыскать д’Артаньяна там, где он находится.

Де Вард побледнел.

— Так я вам скажу, где он, — продолжал Рауль, — господин д’Артаньян в Париже. Когда он дежурит, он находится в Лувре, а когда свободен, то у себя, на улице Менял. Д’Артаньяна легко найти в одном из этих мест. У вас накопилось столько злобы против него, что вы будете недостойны имени порядочного человека, если не потребуете от д’Артаньяна удовлетворения, которого, по-видимому, просите у всех, кроме него.

Де Вард отер пот, выступивший у него на лбу.

— Фи, господин де Вард, — презрительно усмехнулся Рауль, — не следует затевать ссоры на каждом шагу, когда издан указ, запрещающий дуэли. Король разгневался на нас за наше непослушание в такую минуту, и он будет прав.

— Отговорки, — прошептал де Вард, — уловки!

— Полно, — возразил Рауль. — Что за бредни, мой дорогой господин де Вард! Вы отлично знаете, что герцог Бекингем — человек храбрый, что он десяток раз обнажал свою шпагу и охотно будет драться в одиннадцатый. Он носит имя, налагающее известные обязательства. Что же касается меня, то вы хорошо понимаете, не правда ли, что я не боюсь вас. Я дрался под Сансом, в Блено, в Дюнах, впереди канониров, в ста шагах перед фронтом, тогда как вы, кстати сказать, были в ста шагах за ним. Правда, тогда сражалось слишком много народу, и ваша храбрость оказалась бы незамеченной; вот почему вы ее скрывали. Здесь же это будет зрелищем, скандалом. Вам хочется заставить говорить о себе, все равно по какому поводу. Поэтому не рассчитывайте на меня, господин де Вард, в этом отношении; я не доставлю вам такого удовольствия.

— Вполне разумно, — сказал Бекингем, вкладывая шпагу в ножны. — Простите, виконт де Бражелон, я невольно поддался первому порыву гнева.

Но взбешенный де Вард, высоко подняв шпагу, бросился на Рауля, который едва успел отпарировать удар.

— Прошу вас, сударь, — спокойно заметил Бражелон, — будьте осторожнее. Вы чуть не выкололи мне глаз.

— Значит, вы не хотите драться? — вскричал де Вард.

— В настоящую минуту нет, но вот что я вам обещаю тотчас по приезде в Париж: я приведу вас к д’Артаньяну, и вы выскажете ему неудовольствие, которое имеете против него. Д’Артаньян попросит у короля позволения нанести вам удар шпагой. Король позволит, и, получив этот удар, мой дорогой господин де Вард, вы сумеете усвоить предписание Евангелия, которое велит нам забывать обиды.

— Ах! — воскликнул де Вард, взбешенный хладнокровием Рауля. — Видно, что вы, господин де Бражелон, незаконный сын.

Рауль стал белее воротника своей рубашки, и глаза его так сверкнули, что де Вард отступил.

Бекингем, пораженный этим блеском, кинулся между двумя противниками, боясь, что они бросятся друг на друга.

Де Вард приберег это оскорбление напоследок; он теперь судорожно сжимал свою шпагу, ожидая нападения.

— Вы правы, господин де Вард, — сказал Рауль, делая над собой страшное усилие, — мне известно только имя моего отца, но я слишком хорошо знаю графа де Ла Фер, его возвышенный характер, его незапятнанную честь и не боюсь, что на моем рождении лежит пятно, как вы намекаете! Незнание имени моей матери для меня несчастье, но не позор. А вы поступаете некорректно и несправедливо, попрекая меня несчастьем. Все равно, слово сказано, и я считаю себя оскорбленным. Итак, решено: после дуэли с д’Артаньяном вы, если вам угодно, будете иметь дело со мной.