Ивлин Во: Тактические учения

«А он мог бы достать немного для меня?»

«Я думаю, да. Он многое может вроде этого.»

Так он и Элизабет начали регулярно принимать лекарства и проводить долгие, пустые ночи. Но часто Джон медлил, оставляя таблетку блаженства лежать возле стакана с водой, зная, что бессменную вахту можно прервать по желанию, он оттягивал радость беспамятства, слушал храп Элизабет и тонул в ненависти к ней.

Однажды вечером, когда планы на отпуск были все еще под вопросом, Джон и Элизабет пошли в кино. Фильм был про убийство, неважный, но с эффектными декорациями. Новобрачная убила своего мужа, выбросив его из окна на скалу. Задача облегчалась тем, что медовый месяц они проводили на уединенном маяке. Он был очень богат, а она хотела заполучить его деньги. Все, что ей было нужно – это сказать местному доктору и нескольким соседям, что муж испугал ее, бродя во сне; она насыпала снотворного ему в кофе, вытащила его с кровати на балкон – усилие немалое – где она заранее сломала около метра балюстрады, и перевалила его через нее. Потом она легла спать, наутро подняла тревогу, и рыдала над изуродованным телом, которое вскоре обнаружили среди скал наполовину в воде. Возмездие настигло ее позже, но поначалу это был полный успех.

«Вот бы все было так же легко…» подумал Джон, и через несколько часов вся история уплыла в те далекие темные закоулки сознания, где фильмы, грезы и забавные истории лежат спеленатые всю жизнь, пока, как иногда случается, незваный гость не вытащит их на свет.

Такое случилось несколько недель спустя, когда Джон и Элизабет поехали в отпуск. Место нашла Элизабет.

Дом принадлежал кому-то с ее работы. Он назывался «Форт доброй надежды», и стоял на Корнишском побережье. «Его только что вернули после реквизиции,» сказала она. «Я думаю, что мы найдем его в весьма плохом состоянии.»

«К этому мы привыкли,» сказал Джон. Ему не приходило в голову, что она может провести отпуск не с ним. Она была такой же его частью, как искалеченная и больная нога.

Они приехали в ветреный апрельский полдень поездом с обычными неудобствами. Такси провезло их на восемь миль от станции, по глубоким Корнишским аллеям, мимо гранитных коттеджей и заброшенных оловянных рудников. Они подъехали к деревне, давшей дому почтовый адрес, проехали через нее по дороге, которая внезапно вырвалась из высоких берегов на открытое пастбище на краю утеса, над ним в вышине клубились облака и кружили морские птицы, земля под ногами трепетала от изобилия диких цветов, в воздухе была соль, под ними ревел Атлантический океан, разбиваясь о камни, недалеко синяя полоса вспененной воды, а за нею безмятежно изгибался горизонт. Тут и был дом.

«Твой отец,» сказал Джон, «сказал бы: „Ваш замок возведен в приятном месте.“

«Да уж…»

Это было небольшое каменное здание у самого обрыва, которое построили сто или более лет назад как форпост, превратили в частный дом в мирные годы, снова отобрали во время войны под радиостанцию ВМС, а теперь опять вернули к более спокойной службе. Катушки ржавых проводов, мачта, бетонный фундамент будки, свидетельствовали о прежних хозяевах.

Они заплатили таксисту и занесли вещи в дом.

«По утрам из деревни будет приходить женщина. Я сказала, что этим вечером она не понадобится. Я вижу, она оставила нам керосина для лампы. И огонь развела, слава богу, и дров много. О, взгляни, что папа подарил. Я обещала не говорить тебе, пока мы не приедем. Бутылка виски. Как приятно с его стороны. Он копил свои пайки три месяца…» Элизабет говорила живо, разбирая багаж. «Для каждого из нас есть комната. Это -единственная нормальная гостиная, но есть и кабинет, если захочется поработать. Я полагаю, нам будет очень удобно…»

Гостиная комната был построена с двумя широкими эркерами, каждый со стеклянной дверью, ведущей на балкон, который нависал над морем. Джон открыл одну, и морской бриз заполнил комнату. Он вышел, глубоко вдохнул, и затем сказал внезапно: «Эй, а тут опасно.»

В одном месте между окон чугунная балюстрада обломилась, и каменный выступ открыто нависал над утесом. Он посмотрел в провал на пенные камни внизу, на мгновение озадаченный. Неправильный многогранник памяти неуверенно покатился и встал.

Он был здесь прежде, несколько недель назад, на галерее маяка из того быстро забытого кино. Он стоял, глядя вниз. Точно так же волны накатывали на камни, рушились и опадали брызгами. Был их шум; была сломанная решетка и открытый уступ.

Элизабет все еще говорила в комнате, ее голос тонул в шуме ветра и моря. Джон вернулся в комнату, закрыл дверь и задвинул щеколду. В тишине она говорила «…только на прошлой неделе забрали мебель из хранилища. Он оставил женщину из деревни расставить ее. У нее какие-то дикие идеи, должна заметить. Только посмотри, куда она поставила…»