Эрнест Хемингуэй - Рассказы и очерки разных лет

— Нет, не знаю, — сказал Эл. Я видел, что наш собеседник начинает раздражать ого.

— Он сказал: «Тактика — это атака с фронта, а стратегия — это охват с флангов». Здорово, а?

— Хватит об этом, товарищ, — сказал Эл. — Не забывайте о моральном состоянии.

— Но мы все-таки разделаемся с Ларго Кабальеро, — сказал низенький товарищ. — Сейчас же после наступления разделаемся. Эта глупость его и прикончит.

— Ладно, товарищ, — сказал ему Эл. — Мне, знаете, утром атаковать.

— А, так вам опять атаковать?

— Послушайте, товарищ. Можете молоть, что вам вздумается, это даже интересно, я ведь не маленький, понимаю, что к чему. Но вопросов мне больше не задавайте. Чтобы не нажить неприятностей, понятно?

— Да я вас жалею. А так к чему мне.

— Ну, мы не настолько знакомы, чтобы и спрашивать и жалеть, — сказал Эл. — Вы бы, товарищ, лучше отсели за другой столик. Мне с товарищем Генри нужно поговорить.

— Salud, camarada, — сказал человечек, вставая. — Мы еще встретимся.

— Ладно, — сказал Эл. — Как-нибудь в другой раз.

Мы наблюдали, как он перешел за другой столик. Он извинился, сидевшие там солдаты потеснились, и нам видно было, что он сразу с ними заговорил. Они, казалось, слушали с интересом.

— Как тебе нравится этот человечишка? — спросил Эл.

— Право, не знаю, что сказать.

— Вот и я тоже. Насчет наступления-то он прав. — Он взялся за стакан и посмотрел на руку. — Видишь? Теперь все в норме. Я ведь не пьян. Перед атакой я никогда не пью.

— А как сегодня было?

— Ты же видел. Как по-твоему?

— Ужасно.

— Вот именно. То самое слово. Ужасно. Он, вероятно, сейчас применяет и тактику и стратегию одновременно. Мы атакуем в лоб, а другие с обоих флангов. И как там у остальных?

— Дюран взял новый ипподром. Сузили их перемычку к Университетскому городку. Вышли на Корунское шоссе. Но уже со вчерашнего утра топчемся у Серро-де-Агильяр. Сегодня опять пытались. Дюран положил больше половины своей бригады. А как у вас?

— Завтра опять попробуем взять эту ферму и церковь. Главное — церковь, ту, что на вершине холма. А весь склон изрезан оврагами и насквозь простреливается, по крайней мере, с трех пулеметных точек. Они там глубоко зарылись и с умом. А у нас не хватает ни легкой артиллерии, чтобы прижать их, ни тяжелой, чтобы выковырять. У них противотанковые в тех трех домах да еще батарея возле церкви. Словом, мясорубка.

— А на какое время назначено?

— Не спрашивай. Говорить не имею права.

— Да я насчет съемки, — сказал я. — Сбор за картину весь пойдет на санитарные машины. Мы сняли контратаку Двенадцатой бригады у Аргандского моста. И ту же Двенадцатую мы снимали на прошлой неделе, когда она атаковала Пингаррон. Там удались несколько кадров с танками.

— Танки там были ни к чему, — сказал Эл.

— Знаю, — сказал я. — Но снять удалось. Так когда же завтра?

— Выходите пораньше и ждите, — сказал он. — Но не слишком рано.

— А как самочувствие?

— Чертовски устал, — сказал он. — И голова трещит. Но вообще лучше. Выпьем еще по одной и пойдем к тебе, я приму ванну.

— Может быть, сначала поесть?

— Нет, грязен я, чтобы есть. Ты займи столик, а я пойду выкупаюсь, и встретимся в «Гран-Виа».

— Я лучше пойду с тобой.

— Нет, займи там столик, а я скоро приду. — Он уронил голову на стол. — Сил нет, трещит. Это все шум в этих лоханях. Даже когда его уже не слышишь, он словно застрял в ушах.

— А может быть, тебе поспать?

— Нет. Лучше посижу вечер с тобой, а потом сосну на месте. Не хочу два раза просыпаться.

— А что, у тебя кошмары?

— Да нет, — сказал он. — Держусь. Не хочу болтать зря, но знаешь, Хэнк, мне кажется, что завтра меня убьют.

Я трижды коснулся стола кончиками пальцев.

— Это каждому мерещится. И у меня это часто бывало.

— Нет, — сказал он. — Со мной такого не случалось. Но завтрашняя затея бессмысленна. Не знаю даже, удастся ли мне довести своих. Ну как их заставишь, если по захотят? Потом, конечно, можно расстрелять. Но на месте — не захотят они, как их сдвинуть? Расстреливай их — все равно не двинутся.

— А может быть, если так обстоит дело, оно и к лучшему?

— Нет. Пехота у нас завтра будет хорошая. Не то что сегодняшняя шваль.

— Ну, так, может быть, и все пойдет как надо.

— Нет, — сказал он. — Не пойдет как надо. Но я сделаю все, что от меня зависит. Во всяком случае, развернусь и выведу их туда, где отваливать можно будет только по одному. Может быть, сумею. На троих я могу рассчитывать. Если, конечно, кого-нибудь из них не подобьют с самого начала.