Эрих Ремарк - Искра жизни [перевод Р.Эйвадиса]

Передний носильщик обернулся:

— Ну так в чем дело? Это что, какие-нибудь важные птицы?

— Нет. Это двое из тех шестерых, которых Вебер в пятницу забрал из Малого лагеря.

— А что с ними делали? Похоже, что их просто избили.

— Это само собой. Потому что они отказались идти с капитаном медслужбы, который приходил вместе с Вебером. Из опытной лаборатории где-то поблизости от города, говорит рыжий писарь. Он уже не в первый раз берет людей из лагеря.

Напарник удивленно присвистнул:

— Мать честная! И после этого они еще живы?..

— Как видишь.

Первый покачал головой:

— А после бункера их еще и отправляют обратно в барак? И не на виселицу? Что это случилось? Такого я давно не видал!

Они приблизились к первым баракам. Было воскресенье. Рабочие команды, которые целый день работали, только что вернулись в лагерь. На дорожках было полно заключенных. Через минуту все уже были в курсе дела.

В лагере знали, зачем увели тех шестерых. Знали и то, что 509-й с Бухером угодили в бункер; это стало известно через писарей, но об этом моментально забыли. Никто не ожидал их увидеть живыми. И вот они возвращаются. И даже те, кому неизвестны были подробности, могли убедиться, что возвращаются они не потому, что оказались непригодными, — иначе бы они сейчас не были так похожи на отбивные.

— Пусти-ка. Я помогу тебе, — сказал кто-то из толпы заднему носильщику. — Вдвоем сподручнее.

Он взялся за одну ручку носилок. Его примеру последовал еще один, и через миг каждые носилки несли уже по четыре человека. В этом не было никакой необходимости, 509-й и Бухер весили очень мало. Но заключенным хотелось хоть что-нибудь сделать для них, а ничего другого в эту минуту они сделать не могли. Они несли их так бережно, словно те были из стекла. А впереди, далеко опережая их, летела неслыханная весть: двое, отказавшиеся выполнить приказ, возвращаются живыми. Двое из Малого лагеря. Двое из бараков полуживых мусульман. Никто не знал, что 509-й и Бухер были обязаны своим спасением лишь очередной причуде Нойбауера. Да это было и неважно. Важно было только то, что они отказались и вернулись живыми.

Левинский стоял перед бараком 13 уже задолго до того, как показались носилки.

— Это правда?

— Правда. Вот они. Или не они?

Левинский подошел ближе и склонился над носилками.

— Кажется… Да, это он, тот, с которым я разговаривал. А те четверо? Умерли?

— В бункере были только эти двое. Писарь говорит, остальные уехали с Визе. А эти — нет. Эти отказались.

Левинский медленно выпрямился и увидел рядом с собой Гольдштейна.

— Отказались. Ты мог себе такое представить?

— Нет. А от тех, что в Малом лагере, тем более никак не ожидал.

— Я не о том. Я имею в виду, что их отпустили.

Гольдштейн и Левинский молча смотрели друг на друга. К ним подошел Мюнцер.

— Похоже, наши герои тысячелетнего рейха раскисли, — сказал он.

— Что? — повернулся к нему Левинский. Мюнцер высказал именно то, о чем они с Гольдштейном подумали. — С чего ты это взял?

— Распоряжение самого старика, — ответил Мюнцер. — Вебер хотел их повесить.

— Откуда ты это знаешь?

— Рыжий писарь рассказал. Он сам слышал.

Левинский замер на несколько секунд, словно боясь пошевелиться, потом повернулся к маленькому седому заключенному, стоявшему рядом.

— Сходи к Вернеру, — шепнул он ему. — Скажи ему об этом. Скажи, что один из этих двоих — тот самый, который просил, чтобы мы этого не забывали.

Тот кивнул и через минуту растворился, скользнув, словно тень, вдоль стены барака. Носильщики тем временем не останавливаясь шли дальше. У дверей бараков толпилось все больше заключенных. Кое-кто с боязливой поспешностью подходил к носилкам и смотрел на неподвижные тела 509-го и Бухера. Рука 509-го соскользнула вниз и волочилась по земле. К нему тут же подскочили сразу двое и бережно положили руку обратно на носилки.

Левинский и Гольдштейн смотрели вслед удаляющимся носильщикам.

— Надо же! Два ходячих скелета — и вот, пожалуйста! Какое же нужно иметь мужество, чтобы вот так вот просто взять и отказаться, а? — произнес Гольдштейн. — Никак не ожидал от этих парней, которых отправили подыхать в Малый лагерь.

— Я тоже не ожидал. — Левинский все еще смотрел им вслед. — Они должны остаться в живых, — сказал он неожиданно — Они ни в коем случае не должны сдохнуть. Знаешь, почему?

— Нетрудно догадаться. Ты имеешь в виду, что тогда все было бы как надо?

— Да. Если они отдадут концы, — завтра же все будет забыто. А если нет…