Константин Седых - Даурия

– Время истекает, – обьявил Роман. – Через полчаса мы начинаем бой. Извольте поторопиться. – И вернулся на скамейку в коридор.

Через три минуты майор вышел к парламентерам в сопровождении своих офицеров и с важным видом заявил, что императорская армия не участвует в войне русских…

Ровно в 23 часа партизаны цепями двинулись со всех сторон на Оловянную. Семеновские офицеры попрятались кто куда успел, а солдаты сдались в плен. Команда бронепоезда, заранее обезоружив офицеров, перешла на сторону партизан.

К утру партизаны выловили всех прятавшихся офицеров, сняли пушки и пулеметы с бронепоезда, замели под метелку оружие и боеприпасы на складах и на мобилизованных подводах отправили трофеи в сторону Цугольского дацана.

Получив от разведки донесение, что на соседнем разъезде выгружается из эшелона японская пехота численностью до полка, Удалов приказал оставить Оловянную. Было уже светло, когда его полки удалялись от станции вниз по Онону. И когда они отошли примерно на версту, японцы открыли им вдогонку ожесточенную стрельбу. Партизаны хлестнули плетками по коням и скоро скрылись за увалами, имея ранеными всего двух бойцов.

Довольный этим успехом, Удалов повел свой отряд в район слияния Ингоды с Ононом, где стояла бригада семеновской пехоты, прикрывавшая Сретенск.

Во время рейда узнали партизаны печальную весть: 20 февраля у деревни Лоншаковой на Шилке осколком японского снаряда был смертельно ранен Павел Журавлев. Эта была тяжелая утрата для всех трудящихся Забайкалья. Всюду в партизанских частях оплакивали гибель любимого партизанского командира, всюду клялись отомстить за него врагу. Отряд Удалова отомстил за его смерть полным разгромом семеновской бригады в Удинском поселье, а партизаны Западного Забайкалья ответили на смерть командующего партизанской армией лихими налетами на пробивавшиеся к Чите каппелевские части и взрывами японских эшелонов, покидавших Верхнеудинск.

На исходе зимы закончила свой «ледяной поход» от Омска до Читы тридцатитысячная армия Каппеля. Сделавший за два года головокружительную карьеру от подполковника до генерал-лейтенанта, двадцатидевятилетний Каппель не дожил до конца похода. Въехал он в семеновскую столицу в обыкновенном сосновом гробу, накрытом знаменами лучших его дивизий – Ижевско-Воткинской и Уфимской. Где-то еще за Нижнеудинском сани, в которых он ехал, провалились в быструю горную речку Кан. На сорокаградусном морозе Каппель обморозился и через три дня, окоченев, умер.

Смерть его не могла не порадовать атамана Семенова. Ему нужны были каппелевцы и не нужен был Каппель. В лице этого человека забайкальский атаман из простых есаулов видел слишком крупную для собственного благополучия фигуру. Он хорошо знал, что именно Каппеля адмирал Колчак прочил в свои преемники. И только японцы, при помощи которых Колчак надеялся выбраться из охваченной восстанием Сибири, заставили его скрепя сердце назначить Семенова главнокомандующим всеми вооруженными силами Дальнего Востока, а спустя две недели, накануне своего ареста, Семенову же передать и всю полноту военной и гражданской власти.

Не сомневаясь, что со смертью Каппеля легко будет прибрать к рукам его армию, Семенов устроил ей необыкновенно пышную встречу. Встречали ее колокольным звоном и артиллерийскими салютами. Все лучшие здания в городе были отведены под постой каппелевцев. Все газеты в течение недели славословили участников «ледяного похода», называя их чудо-богатырями. В лучшей читинской гостинице «Селект» новоиспеченный правитель «Российской Восточной окраины» и его премьер-министр Таскин устроили в честь каппелевских генералов банкет, продолжавшийся целые сутки.

А через день в Чите открылся войсковой казачий круг. Открыл его старейший казачий генерал Савельев. Первое слово он предоставил новому командующему каппелевской армией генералу Войцеховскому.

Войцеховский, рядившийся в тогу демократа, рассказал делегатам круга, что представляет его армия, и заявил, что отныне эта армия отдает себя в распоряжение атамана Семенова для совместной борьбы с большевиками. Затем он, правда, в осторожной форме, но все же упрекнул читинских правителей в том, что они политикой массового террора сами плодят у себя большевиков. Его речь понравилась делегатам с мест, но Семенова и его генералов привела в бешенство. И Семенов постарался при первой возможности убрать Войцеховского. С помощью японской контрразведки Войцеховского обвинили в подготовке переворота и выдворили в Маньчжурию, а недовольных этим каппелевских офицеров стали потихоньку арестовывать и «выводить в расход». Командующим каппелевской армией Семенов назначил генерала Лохвицкого, ярого монархиста по своим убеждениям.