Ирвинг Стоун - Страсти ума, или Жизнь Фрейда

Три пары женских глаз уставились на него из разных углов комнаты и сумели выразить стоицизм, которого, как они понимали, он желал. Но в тот вечер никто не притронулся к ужину и никто не мог заснуть.

Удаление зубов было предварительной мерой. Затем во второй половине дня 3 октября 1923 года он переехал в санаторий. В его комнате стояли удобная простая кровать, столик с лампой для чтения, два шифоньера с резьбой, небольшой письменный стол. Стены комнаты были оклеены веселыми обоями, а в дальнем углу за ширмой находились ванна и туалет. Окна комнаты выходили на уютный внутренний дворик. Комната казалась скорее помещением частного клуба, чем больницы.

Рано утром его ввезли на коляске в операционную. Вместо завтрака дали легкие успокаивающие средства.

Операционная являла собой чудо современного дизайна: высокие потолки, огромное «хирургическое» окно, выходящее на север, и прямо перед ним подвижное операционное кресло, которое доктор Пихлер мог наклонить так, чтобы было удобно оперировать.

Когда два ассистента помогли Зигмунду устроиться в операционном кресле, вошел доктор Пихлер и сказал:

– С добрым утром! – Затем он спросил: – Как вы себя чувствуете, профессор Фрейд?

– Как врач, уверен, что вы полностью удалите пораженные ткани. То, что от меня останется, надеюсь, приспособится к жизни без злокачественной опухоли с ее непрестанной угрозой моему умственному и физическому существованию.

Его выбритое лицо намазали раствором йода, глаза и лоб закрыли повязкой, открытыми оставались щеки, нос, рот и подбородок. Доктор Пихлер в халате, перчатках и маске стоял справа от него; один из его ассистентов – слева. Рядом с хирургом расположилась сестра с инструментами; две другие подавали нужный материал.

Первая операция была простой. Доктор Пихлер применил местное обезболивание вдоль линии предстоящей операции. Сделав косой разрез снизу челюсти к гортани, Пихлер быстро открыл доступ к внешней сонной артерии. Зигмунд почувствовал, словно у него что–то вытягивали внутри шеи. Пихлер предупредил:

– Будет острая боль при зажиме артерии, но она скоро пройдет.

Затем Пихлер приступил к работе внутри разреза, на лимфатических узлах, которые он нашел затвердевшими и огрубевшими, возможно, в результате ракового перерождения. Он сделал еще один укол в зону лимфатических узлов, а затем искусно удалил их. Зигмунд стиснул зубы, предчувствуя боль, но ее не было. Крови вытекло мало. Пихлер работал не торопясь, тщательно. Наконец он зашил разрез. Операция длилась час сорок пять минут.

Зигмунда отвезли в палату, он чувствовал себя несколько ослабевшим, но отнюдь не плохо. Сидя проглотил довольно вкусный ужин: санаторий славился своей кухней. На следующий день Зигмунд смог самостоятельно пройти в ванную комнату, хотя ноги ступали еще неуверенно. Силы быстро восстанавливались, и уже на третий день он чувствовал себя нормально, озадачивало лишь болевое ощущение на шее. Он спустился в гостиную и расположился в удобном кресле для чтения. Зигмунд пригласил Марту, Минну и Анну пообедать с ним в полдень в частной столовой. Марта принесла ему романы Мережковского, Золя, Марка Твена, Киплинга, Мейера; одни он хотел прочитать, а другие перечитать.

Друзьям разрешалось посещать его в любое время дня, кроме позднего вечера. Зигмунд воспользовался возможностью увидеться с некоторыми коллегами.

Вторая операция была проведена через неделю. Хирург, которому передали шприц с локально действующим анестезирующим средством, сказал:

– Профессор Фрейд, я введу иглу; боль будет скоротечной.

После этого он сделал уколы вдоль линии нового разреза. Шприц предназначался для четырех–пяти уколов; сестра приготовила для хирурга достаточное число шприцев, чтобы сделать двадцать вливаний вокруг опухоли. Около пяти минут Пихлер выжидал действия новокаина, уверенно успокаивая Зигмунда, что все идет прекрасно.

– Если вам требуется что–либо, профессор Фрейд, дайте мне знать.

Зигмунд не нашел ответа на это предложение. С закрытыми глазами он ничего не видел, но, как опытный врач, проведший месяцы в операционной Бильрота, понимал смысл движений рук Пихлера. Пихлер разрезал скальпелем его верхнюю губу, затем сделал надрез около носа к правому глазу. Зигмунд не ощущал сильной боли, но чувствовал, что вся его щека приподнята. Ассистенты Пихлера следили, чтобы не было кровотечения. Немного крови попало Зигмунду в рот из разрезанной губы, и он начал кашлять, но Пихлер резко крикнул: