Александр Амфитеатров - Виктория Павловна. Дочь Виктории Павловны.

Викторию Павловну Афинский знал давно. Когда-то они в каком-то концерте пели какой-то дуэт. С тех пор Илья Ильич, вообще обладавший старомодною привычкою давать всем знакомым фамильярные клички, заменяющие, при личном обращении, имена, звал Викторию Павловну, при встречах, не иначе, как «примадонною». В былые годы, когда она металась в напрасных поисках призвания, случилось ей взять несколько уроков пения именно у Эверарди. Этим случаем она завоевала себе Илью Ильича в друзья вековечные. И сейчас, получив ее визитную карточку, — немножко поразмыслив, Виктория Павловна послала ему такую, из старых, где значилось только девичья ее фамилия, — Афинский принял ее сию же минуту, не в очередь громадной записи смиренно ожидавших пациенток.

— Примадонна! — задребезжал он высоким фальцетом, идя — маленький, сухонький, седенький, с трясущимися кудерьками — навстречу ей, входящей в двери, — вас ли вижу? Очень рад, очень рад. Как поживает ваше чудеснейшее контральто? Что? Не поете? Бросили? Ах, греховодница! запустить такой великолепнейший дар Божий! Кому же было учиться, если не вам? Конечно, вы правы: да! да! да! у кого теперь учиться? Наш великий Камилло в гробу… Остальные — голь, шмоль, ноль и компания… Но я слышал: вы долго были за границею… Что же теряли время? Там-то ведь еще есть кое-кто из старой гвардии… Конечно, до Камилло всем им далеко, но — что делать? За неимением гербовой, пишем на простой… Итак, вы опять в Рюрикове? Великолепно, примадонна!.. Как-нибудь сойдемся вечерком — помузицируем… Дуэтик споем… Например, из «Князя Игоря», — знаете? Кончаковна и Владимир Игоревич:

Больные в приемной, вероятно, весьма смутились неожиданным концертом, долетевшим до их ушей из докторского кабинета. Но Виктория Павловна не препятствовала и не унимала, памятуя, что, если Илье Ильичу навернулась в мысли какая-нибудь мелодия, то он на несколько минут впадает как бы в экстатический столбняк и, покуда не прокричится в свое удовольствие, говорить с ним почти бесполезно. Даже не поймет. Только, знай, будет хлопать не довольными, нетерпеливыми, бессмысленными от ушедшей в музыкальную даль мечты, глазами…

Терпение ее было немедленно вознаграждено. Откричавшись, Илья Ильич самодовольно щелкнул языком: знай, мол, наших! — похвалил со вздохом:

— Ах, что хотите, а великий гений был покойный друг мой Александр Порфирьевич!

И, успокоенный, затараторил с прежнею быстротою, уже совсем иным тоном:

— Ну-с, какому же приятному случаю обязан вашим посещением? Концерт? спектакль? благотворительный вечер? Потому что — надеюсь, вы-то ко мне уж, конечно, — как к артисту, а не врачу?

— Не надейтесь: напротив, именно за врачебным советом…

Илья Ильич даже всплеснул маленькими беленькими ручками, которые, изяществом и миниатюрностью своею, некогда определили для него факультет и избранную специальность и которыми он и по сие время гордился почти не меньше, чем голосом и эверардиевскою школою.

— Что я слышу, примадонна? Вы больны? вы нуждаетесь в совете гинеколога? Ушам не верю: всегда считал вас идеалом здоровья… А, впрочем… те-те-те! позвольте, позвольте… я что-то где-то слышал о вас краешком уха, будто вы вышли замуж?

— Да уже пятый месяц.

— Доброе дело, доброе дело… Поздравляю, поздравляю… А почему же на карточке-то, которую вы мне послали, осталась девичья фамилия?

— Да ведь вы новой моей фамилии не знаете… боялась, что незнакомую не примете, заставите долго ждать… А новой фамилии моей, не сомневайтесь, не скрываю. Рекомендуюсь — Виктория Павловна Пшенка… Для примадонны, как вы меня зовете, не очень благозвучно — неправда ли?

— Отчего же? — возразил врач, внимательно вглядываясь в нее и удивляясь нервности, с которою она говорила. — Что неприятного слышите вы в Пшенке? Вот, я помню, у Эверарди был ученик, бас, из малороссов, — так его фамилия была Таракан… это, действительно, по-русски не очень хорошо, даже для баса. Но итальянцам, представьте, очень нравилось… Та-ра-кан… Та-ра-кан… Находили, что удобно для вызовов… Однако, я знаю, — кажется, — все наше губернское общество на перечет по пальцам, а, между тем, фамилию Пшенки мне не приходилось слыхать… Супруг ваш, вероятно, не здешний?

— Да, нездешний, — нетерпеливо подтвердила Виктория Павловна. — Итак, дорогой Илья Ильич…