Оскар Лутс - Весна

Беглец – а это не кто иной, как Хейнрих Георг Аадниэль Кийр лежит теперь под скамьей, точно большой серый узел. Но беглеца успели заметить: от кистерского хлева к школе семенит еще некто, но уже низенький и толстый. Когда он, тяжело отдуваясь, появляется наконец в сенях, уверенный, что найдет здесь таинственного беглеца, тут никого не оказывается, кроме учителя и арендатора, о чем-то беседующих между собой.

– Сюда никто сейчас не забегал? – спрашивает толстый, коротконогий человек.

– Я никого не видел, отвечает учитель, пожимая плечами.

– Куда ж он девался? Он сюда побежал.

– Я никого не видел. А кто это мог быть?

– Не знаю, кто это был, продолжает толстяк, занимающий в Паунвере должность кистера и награжденный школьниками кличкой „Юри-Коротышка“. – Я шел со стороны хлева и видел, что кто-то побежал сюда. Я был уверен, что он здесь, в коридоре.

– И я никого не видел, – подтверждает арендатор.

– Ну, тогда ничего, а то я думал – кто-нибудь из наших ребят во время уроков бегает, – успокаиваясь, пояснил кистер. – Во всяком случае, насколько мне удалось разглядеть, это был мальчишка; мне даже показалось, что он без штанов.

– Без штанов? – изумляется учитель, обмениваясь с арендатором многозначительным взглядом. – Кто же это мог быть?

– Не знаю.

– Куда же он зимой без штанов побежит? – сомневается арендатор.

– Может, какой-нибудь бродяга. Но мне показалось, что ляжки у него были голые и что забежал он сюда, в коридор. Может быть, где-нибудь спрятался?

Кистер заглянул в кладовку.

– Тут тоже никого нет, – сказал он, захлопывая дверь. – Да и где ему быть; вы ведь были здесь, заметили бы его. Бог знает, куда он удрал.

И, успокоенный мыслью, что по крайней мере его школьники тут ни при чем, кистер вышел во двор.

Арендатор погладил усы, прыснул со смеху и, схватив учителя за рукав, потянул его в угол.

– Он, конечно, видел Кийра, – сказал он тихо. – Но куда этот сатана удрал? Он должен был дожидаться в бане, пока я найду и принесу его одежду.

– Может быть, он был здесь, а потом опять убежал в баню, – решил учитель.

– Ну да, так, видно, и есть. Пока я ходил за вами в классную, он мог здесь побывать. Но сейчас надо поскорее узнать у Тоотса, куда он девал его одежду.

– Тоотс, поди сюда! – позвал учитель, заглядывая в классную.

Тоотс, сопровождаемый шумом голосов, вышел в коридор. Все уже догадались, что он опять замешан в какую-то путаную историю. Прежде всего ребятам бросилось в глаза, что Кийра до сих пор нет в классе.

– Тоотс, куда ты девал одежду Кийра? – спросил учитель, закрывая за Тоотсом дверь кладовки.

– Одежду Кийра? Не знаю. Я ее не брал, – ответил Тоотс, старательно вертя пуговицу своей куртки.

– Кто же тогда ее взял?

– Не знаю. Может, коробейник?

– Какой коробейник?

– Да тот, который мимо проходил.

– Где проходил? Говори яснее. Что это ты сегодня так скуп на слова? Обычно ты болтаешь больше, чем надо.

– Ну, тот самый коробейник… Когда я отошел от бани, видел, как он там проходил.

– И ты думаешь, что это именно он и взял?

– А кто же еще мог взять?

– Гм…

Учитель и арендатор, переглянувшись, пожали плечами. Скверная история если, конечно, Тоотс говорит правду. Где его теперь поймаешь, этого коробейника!

– А ты действительно не брал? снова спросил арендатор.

– Да не брал же, ну!

– И коробейник, говоришь, мимо шел?

– Да, мимо шел. Я не знаю, как будто это был коробейник… а может, татарин. На спине серый узел тащил, шел и аршином помахивал. Железный аршин у него в руке был. А в какую сторону он пошел?

– Туда, к трактиру. Шел со стороны Киусна, а уходил по дороге в трактир.

– Вот так штука, – промолвил арендатор. – Ничего другого не остается, как погнаться за коробейником. Да и не так-то просто его поймать. Тоотс, а ведь это ты будешь виноват, если мы так и не найдем одежду Кийра. Зачем ты его в баню заманил?

– Так я же его не заманивал, он сам…

– Ой, Тоотсик, Тоотсик, ты сам на свою голову беду накликаешь, – добавил учитель. – До сих пор я с тобой обходился по-хорошему, но, как видно, придется мне перевернуть страничку. И заруби себе на носу: если тебя спрашивают, кто виноват в том-то и том-то, отвечай прямо – я виноват. А теперь иди и живо неси сюда свое пальто.

Тоотс решил, что его хотят отослать домой, и не на шутку перепугался. Уголки его рта задрожали, как будто ему хотелось еще что-то сказать, а все тело обмякло, точно у человека, только что сбросившего с плеч тяжелую ношу. Сегодняшняя проделка, против его воли, зашла слишком далеко.