Эльза Триоле - Луна-парк

Остановившись на пороге, он разглядывал комнату: мерзость запустения, пластмассового, пыльного.

– Есть тут кто-нибудь? – крикнул Жюстен; подождал с минуту и снова крикнул: – Никого нет?

Ясно, никого. Жюстен вошел. Кто-то, видимо, пытался сорвать резиновый ковер, и на полу еще виднелись обрывки резины, словно лохмотья нечистой кожи на изувеченном теле. Прилавок бара помещался в застекленной части, солнечные лучи золотыми волнами вливались в комнату, и даже пыль на окнах не была им помехой; они играли на гранях пустых бутылок, валявшихся за прилавком, на груде битого стекла, играли на палисандровой фанере, покоробившейся, растрескавшейся, продавленной… Букет искусственных роз увядал в этой духоте, еще отдававшей алкоголем, словно к вам слишком близко наклонился подвыпивший человек. Жюстен решил, что с него хватит, и заторопился навстречу ветру.

Усевшись на пустой ящик, привалившись к стене дома, он долго любовался пейзажем, наслаждаясь чудом, сотворенным небом и землей.

Когда он отыскал наконец ресторан, час завтрака уже прошел. Отыскал в буквальном смысле слова, ибо десятки раз сбивался с пути на этих новеньких, похожих друг на друга дорогах; в конце концов он спустился с противоположной стороны и, очутившись внизу, вынужден был обогнуть весь холм и искать этот чертов ресторан, название которого он забыл спросить.

Поэтому он с особым удовольствием уселся за стол, где его уже ждали красиво расставленные закуски. Он проголодался, и все казалось ему необычайно вкусным. Ему понравился даже метрдотель, успевший надеть безукоризненно белую куртку и сразу же своим тончайшим, истинно метрдотелевским нюхом угадавший, что этот посетитель в непромокаемом плаще и мешковатом костюме – «важная птица». И так как в будние дни зал ресторана почти пустовал, метрдотель занялся Жюстеном, огорченно вздохнул, когда тот отказался от овощей и десерта, а за кофе, когда Жюстен обратился к нему с вопросом, с явным удовольствием поддержал разговор. Лицо у него было славное – настоящий отец семейства – и большие натруженные ноги. – Кемпинг там наверху? Да тут целая история! В этом краю полно туристов, отдыхающих, на каждом шагу кемпинги – и здесь и по всему течению реки… Все мечтают забраться повыше, но наверху воды нет. А ведь там так хорошо, оттуда и вид замечательный, да и комаров меньше. Словно и впрямь ты в настоящих горах! Летом воздух свежий, чистый… И меньше гадюк, чем, скажем, в кемпинге «Под открытым небом», хотя он расположен тоже в очень живописном местечке среди утесов, но там водятся гадюки; сколько бы ни уверяли, что гадюк там нет, есть они там. Каждому хотелось забраться повыше, и об этом говорили, говорили, но все упиралось в отсутствие воды… Пока наконец не появился в наших местах человек с размахом. С ним, с этим дельцом, целая история вышла, мсье… На первых порах он всем внушил доверие. Приехал он к нам вовсе не затем, чтобы дела делать, просто наслушался разговоров насчет идеальных условий для кемпинга там наверху. Он купил замок «Вэз», просто чтобы там поселиться, и посмотрели бы вы, как он его отремонтировал! Ведь замок-то был развалина… Все в один голос говорили, что это безумие, тут любого состояния не хватит! И представьте, такую развалину превратили прямо а игрушку! Во сколько это ему, барону, влетело – это уж другой вопрос… По меньшей мере десятки миллионов. Он сюда к нам часто заглядывал, завтракал, обедал… и гостей с собой приводил. Сразу видна порода! Настоящий папа Пий XII: нос орлиный, сам высокий, тонкий, чуть сутулится.

– А сколько ему лет? – спросил Жюстен, стараясь представить себе барона.

– Да как сказать… Шесть-семь лет назад ему можно было дать под пятьдесят. Сейчас он совсем старик, так что…

– А живет он по-прежнему здесь?

– Да, по-прежнему…

– Я вас прервал… продолжайте, если только вам не надоело. Не хотите ли выпить со мной рюмку?

– С превеликим удовольствием… Только мне сейчас придется прислуживать в баре. Час завтрака прошел, а в это время года хозяин по будням экономит за счет расходов на персонал…

– Ну что ж, давайте переберемся в бар…

Метрдотель подал Жюстену кофе в барс и извинился: бар для солидной клиентуры неприспособлен, это, пожалуй, скорее просто забегаловка… Он усадил Жюстена за мраморный столик на обтянутую клеенкой банкетку, а сам встал за стойку. Жюстен в ожидании рассказа закурил трубку. В баре было пусто, и они свободно, не стесняясь, могли переговариваться через комнату.