Гийом Аполлинер - Убиенный поэт

Тельхины подняли несколько тел, покоящихся на прогалине.

Тем временем Озерная дева заснула от усталости на теплом могильном камне, покрытом дарами.

Гниющий чародей

Вот дивное мгновение, сейчас я узнаю итоги игры. Кто умер первый или последний? Необходимо сказать: первый.

Тельхины

Умершие были крылатыми.

Тельхины благоговейно положили тела там, где их нашли, отправились в сторону моря и стали его первыми завоевателями.

Чародей

Умершие первыми были крылатыми существами. Наконец-то я знаю истину о смерти и о крыльях.

Появился человек высокого роста и надолго остановился на том месте, где прежде стоял Бегемот. Затем он собрал крылатые тела, ощупал их и отбросил с печальным видом. Но тут снова пришла ночь, и лес опять стал глухим и мрачным.

Кадм

Странный город, где было собрано столько народов! Но после первых смертей он опустел. А мертвые? Все крылаты и без зубов. Счастливый город, который не познал ни ужасов Фиваиды, ни мучительного голода, ни разорительной засухи. Я удачливый зубодер, но пришел впустую. Первые мертвые были крылаты и без зубов.

Кадм отправился на восток и постепенно достиг Венгрии в надежде отыскать там источники, охраняемые драконами.

Появился худой человек с горящими глазами, присел на корточки и пылко прижал к груди крест.

Святой Симеон Столпник

Я невольно основал город. Люди собрались вокруг моего столба; так возник город, в котором мало проку. Так слава мученика сделала меня причиной всех грехов моего города-грешника. Животные, вы поступили дурно, разойдясь и разделившись. Бог любит тех, кто собирается вместе и тем прославляется. Он повелел Ною собрать в ковчеге всякой твари по паре. Он благословил стада Лавана. Он созвал псов к телу нечестивой Иезавели. Господи, Ты предал смерти крылатых существ, именно тех, кого Ты любишь. Твои ангелы крылаты, Господи. Я, проклятый всеми дурными чудесами на свете, сидел, как птица, на своем высоком столбе и, совершая добрые чудеса, одолевал искушения согласно температуре воздуха. Ардабур стрелял в меня стрелами, как в птицу.

Чародей

Ты покинул города и землю, которая их поддерживает. Поднявшись над землей, ты обманулся близостью птиц. Однако эти первые умершие хороши только для предсказаний. Их полеты — проклятые провозвестники. Пусть никто не подражает крылатым существам, умершим первыми. Что ты говоришь об ангельских крыльях? У меня вовсе нет крыльев, однако во всем, кроме крещения, я ангел. И ты, Чудотворец, во всем, кроме крещения, тоже ангел!

Святой Симеон Столпник

Помни же подольше о своем крещении. Прощай. Ты отличаешься от меня, как подземный кладбищенский склеп отличается от столба, устремленного в небо.

И он удалился. Черви суетились в теле чародея. Прошла ночь, и на рассвете первые солнечные лучи разбудили Озерную деву. Она томно подняла веки и увидела последнее перышко от крыла, которое, подобно палому листу, еще скользило по воздуху.

В лесу, глухом и древнем, стояла безмолвная ночь.

Медный рыцарь, огромный и великолепный, остановился у подножья обрывистой скалы, которая возносила над округой высокий замок. Рыцарь направил своего коня, покрытого серой железной кольчугой, в обход скалы, по тропе, ведущей к главным воротам замка. Дозорный на башне высмотрел всадника и протрубил в рог. И когда медный рыцарь, огромный и великолепный, остановился возле рва, в воде которого дрожали лунные блики, он услышал голос, окликнувший его из башни: «Чего вы хотите?» И ответил: «Снять заклятие с этого замка!»

В спящей Оркенизе дворовые псы выли на луну. Ворота города были закрыты. Один из домов занимал часть крепостной стены, окна его выходили на поле и дорогу, идущую вокруг города, а из дома доносился женский голос несказанной красоты, напевавший:

Ах, мастер-ювелир, красив и молод он!

Девчонки что ни ночь грустят и слезы прячут,

Про гостью позднюю с подружками судачат,

Влюбленную в того, по ком так горько плачут.

«Пойдем рука в руке, найдем цветущий склон,

Вот золото волос, вот серебро запястий,

Огрань мой поцелуй и отчекань мне счастье —

Любовь заменит все: крещенье и причастье».

Ах, мастер-ювелир, грустит Эскавалон,

Девчонки, что ни год, не знают утешенья.

Померкло золото, утихло искушенье, —

Как стали тяжелы все эти украшенья!

У королевы Камалота начались роды. Она лежала на кровати в своем дворце; чадили неяркие лампы, вокруг постели теснились акушерки, а врачи в темных капюшонах с горностаевой оторочкой толпились в стороне, готовые в любой миг прийти на помощь. Король тем временем воевал чужие земли. Королева в муках родила девочку, а потом другую. Спальня, в которой только что раздавались крики роженицы, наполнилась криками новорожденных.