Редьярд Киплинг - Сталки и компания

– Д-да, – сказал Терциус, содрогнувшись. – Помнишь лицо Сталки, ноздри раздуваются, он так выглядел, когда издевался над малышней? Очаровательный вечерок был.

– Мы собрались на военный совет прямо там, над телом Эверетта. Сталки сказал, что племена малотов и хай-хиинов прекратили свои междоусобные кровопролития и стали воевать с нами. Те люди, которых мы видели на той стороне ущелья, были хай-хиины. Они находились от нас на расстоянии выстрела, то есть чуть меньше километра; они построили хунгары [142], чтобы спать там и ждать, пока нас выгонит голод. Малоты, сказал он, были рассеяны где-то впереди. За фортом было открытое пространство, иначе они добрались бы и туда. Сталки сказал, что малоты беспокоят его гораздо меньше, чем хай-хиины. Он сказал, что малоты предатели. Чего я не мог понять, так это – почему две банды не могут объединиться и вместе напасть на нас. Их должно было быть не менее пятисот человек. Сталки сказал, что они не очень доверяют друг другу, потому что они у себя на родине потомственные враги, и единственный раз, когда они пытались напасть, он смог спровоцировать взаимные обвинения, и это их немного охладило.

Было уже темно к тому времени, как мы закончили совет, и Сталки, спокойный как всегда, сказал: «Теперь ты принимай командование. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я предприму некоторые действия, которые сочту необходимыми для пополнения запасов форта?» Я ответил: «Конечно нет», а потом погасла лампа. Поэтому мне и Терциусу пришлось спуститься по ступеням башни (мы не хотели оставаться с Эвереттом) и вернуться к своим людям. Сталки исчез... ушел подсчитывать запасы, как я думал. В общем, мы с Терциусом остались дежурить на случай нападения (они часто стреляли по нам), сменяя друг друга до самого утра.

Наступило утро. Сталки нет. Никаких признаков жизни. Я поговорил с его старшим офицером из местных – благородного вида пожилым человеком с седыми бакенбардами – Раттон Сингх из Джаландхара [143]. Он только ухмыльнулся и сказал, что все в порядке. Сталки до этого уже дважды покидал форт. Он сказал мне, что Сталки вернется невредимым, и дал понять, что Сталки неуязвим, – некоторым образом гуру. Тем не менее я посадил всю команду на половинный паек и приказал им сидеть у бойниц и смотреть. Весь день была пурга, и противник прекратил стрельбу. Мы ответили тем же, поскольку нам очень не хватало боеприпасов. Мы делали примерно пять выстрелов в час, но главным образом мы берегли людей. И во время разговора с Раттоном Сингхом, я увидел, как Сталки спускается со сторожевой башни, у него были опухшие глаза, а овчина покрыта ледяной коркой кроваво-красного цвета.

«Не доверяю я этому снегу, – сказал он. – Я тут выскочил ненадолго, чтобы узнать, что можно достать для тебя. Сейчас между хай-хиинами и малотами возникли трения».

Я послал Терциуса с двадцатью патанами, и они пробрались по снегу до некоего подобия лагеря метрах в двухстах от форта, у костра было всего несколько человек и полдюжины овец. Они прикончили мужчин, забрали овец и зерна столько, сколько смогли унести. Похоже, что вокруг никого не было, только густо валил снег.

«Совсем неплохо, – сказал Сталки, когда ужин был готов, и он приступил к бараньему кебабу с шомпола. – Нет смысла рисковать людьми. В начале ущелья идут переговоры между хай-хиинами и малотами. Думаю, едва ли коалиция принесет им пользу».

– И знаете, что сделал этот сумасшедший? Мы с Терциусом потихоньку заставили его рассказать. Под сторожевой башней было подземное зернохранилище, и когда пробивали дорогу, Сталки пробил дыру с одной стороны этой башни для себя и положил тело бедного Эверетта прямо на лестнице, которая вела из сторожевой башни к этому проему. Ему приходилось каждый раз отодвигать и укладывать на место труп, когда он пользовался этим проходом. Сикхи, конечно, и близко не подходили к этому месту. Затем как-то ночью во время снегопада он спустился по обрыву, добрался до самого дна расщелины, пересек вброд нуллу [144], которая наполовину замерзла, забрался вверх по тропинке, которую он разыскал, и вышел к правому флангу хай-хиинов. После этого – послушайте! – он перелез через бруствер, который шел параллельно их линии расположения, и вышел слева туда, где ущелье сужается и где между лагерями малотов и хай-хиинов есть постоянная тропа. Это было около двух часов ночи, и, как оказалось, один человек заметил его... из хай-хиинов. Поэтому Сталки его тихо убрал и оставил у него на груди метку малотов, такую же как и у Эверетта.