Эмманюэль Бов - Холостяк

Торжество Гранд-Отеля представляло собой ночное гуляние, за которым следовал большой бал.

Прежде, чем отправиться туда, Гиттар долго допрашивал своего слугу, чтобы выяснить, действительно ли ему не было никакого письма. Мадам Альбермарль, обычно скорая на ответ, до сих пор не ответила. Это омрачало радость Гиттара снова увидеть Бригитту. Ведь он, действительно, предполагал сказать ей по ходу вечера, что вот-вот должна была приехать одна из ее подруг и, таким образом, оторвать ее от мадам Бофорт, ее единственного знакомства. Выбившись из сил, он оставил свое расследование. Натянув костюм, он, прежде чем выйти, на мгновение оглядел себя. В свои пятьдесят, он обладал еще гордой походкой. Образцовый образ жизни, отсутствие излишеств, здоровое и умеренное питание, утренние упражнения, постоянное наблюдение за собой — все это способствовало тому, что на порог старости он ступал без малейших потерь. Он испытал чувство гордости, и когда, на выходе, он встретил молодого шофера, с кругами под глазами, мятым и несвежим воротничком, дешево одетым, он испытал глубокую радость почувствовать себя моложе своего слуги. День, которого он так ждал, наконец настал. Через несколько мгновений он окажется в обществе мадам Тьербах.

Между тем на подходе к саду Гранд-Отеля его ожидало небольшое разочарование. По мере следования, он не встречал ни одного знакомого лица. В своем юношеском воображении, он представлял, как его останавливали на ходу, хватали за руку, и, вместо этого, он продвигался в процессии незнакомцев, освещенных бледным светом гнездившихся в листве гирлянд.

Отовсюду доносился гомон голосов, и — первое разочарование — он не находил, с кем поговорить.

Нет ничего более неприятного, чем это одиночество на праздниках, когда те, с кем ты до этого расстался, думают, что ты ушел развлекаться. Тогда думаешь о тех, кого ты, чтобы не опоздать, в спешке покинул, о том, что думал в машине, о водителе, оставленным с решением предаться удовольствиям, о грусти, которую пробудили в тебе все те, кого ты встретил, которые скучали, и, неожиданно, ты начинаешь чувствовать себя так же, как они.

Гиттар пробился к залам ресторана, по случаю трансформированные в огромные оранжереи, где подавались прохладительные напитки. Здесь царил ослепительный свет. Это приносило если не удовольствие, то по крайней мере его иллюзию. Здесь разговаривали в полный голос. "Я пришел слишком рано", — подумал Гиттар. В курительной беседовали мужчины. Он, было, подумал примешаться к ним, но ему все еще больше нравилось оставаться затерянным в толпе, чем присоединиться к группе мужчин. Общение с мужчинами никогда не было его сильной стороной. С ними он чувствовал себя разгаданным, и, в этот вечер, ему казалось, что все они читали на его лице разочарование. Когда он начал опасаться, как бы не заметили того, что он только для вида изображал, что ищет знакомого, то сел в отдалении. Там он мог ждать незаметно. Оттуда он мог, опять же незаметно, выйти, так, чтобы Бригитте показалось, что он только что пришел. "А если она не придет?" — неожиданно подумал он. Это простое предположение ошеломило его. Он поглядел на часы. Они показывали одиннадцать. "Она должна прийти с минуты на минуту".

В нижней части парка проходила длинная терраса, нависая над скалами, о которые билось море. Несколько разбросанных по балюстраде фонарей освещали эту часть парка, куда никто не шел по причине ее удаленности.

Гиттар направился туда. Он побродил несколько минут, затем сел на одну из скамеек и стал мечтать. Вдалеке виднелась луна. Время от времени, из кустов позади него, доносился смех, но он не обращал на это внимания, всецело захваченный желанием вновь увидеть Бригитту. В его мыслях она приходила одна, тщетно искала его в толпе приглашенных, затем, отчаявшись, шла прогуляться, одна, как раз на эту террасу. Ах, чего бы он только не дал, чтобы это оказалось правдой!

Вечер был изумителен. В то время, когда волны откатывали, он различал звуки музыки. Новая надежда наполняла его душу. Все то, о чем он сожалел в своей жизни, все его глупые, необдуманные поступки, все то, что отравляло его жизнь, казалось ему довольно незначительным, и, освобожденный таким образом от своего прошлого, он чувствовал, как становится новым и уверенным человеком, с которым никогда не произойдет ничего досадного. Он закурил сигарету, и представляясь теперь в темноте не более, чем маленькой светящейся точкой, преисполнился еще больше от контраста между таким счастьем и малостью занимаемого им места.