Марк Твен - Том 4. Приключения Тома Сойера. Жизнь на Миссисипи

— Мало ли что я сказал! Стояла просто тьма египетская, хотя скоро стала всходить луна, и…

— Вы хотите сказать — солнце, ведь вы же вышли на самом рассвете; и потом, послушайте: когда это случилось — до того, как вы расстались с капитаном из-за его вранья, или…

— Это было раньше, о, гораздо раньше! И, как я уже сказал, он…

— Но судно утонуло в этот рейс — или…

— Нет, через много месяцев. И вот старик…

— Значит, пароход сделал два последних рейса, потому что вы сами оказали…

Он отступил от штурвала, вытирая пот, и произнес:

— Слушай (и он назвал меня по имени), возьми-ка ты штурвал и поври тоже сам, — ты, наверное, ловчей это сделаешь, чем я. Тебе хотелось разыграть незнакомца и простака! Да я же узнал тебя прежде, чем ты успел оказать хоть несколько слов, и решил выведать, куда ты собственно метишь. А ты меня-то хотел обморочить! Ну, разве я тебя не поддел? Теперь бери штурвал и кончай за меня вахту; а в другой раз играй честно, и тебе не придется отрабатывать за проезд…

Так кончился мой план проехать инкогнито. А мы не шли от Сент-Луиса и шести часов! Во всяком случае, я получил то, чего добивался: у меня с самого начала чесались руки взяться за штурвал. Казалось, я забыл реку, — но я вспомнил и как вести судно, и какое удовольствие это доставляет.

Местность между Сент-Луисом и Каиром — около двухсот миль — разнообразна и красива. Холмы, одетые свежей весенней зеленью, были прелестной оправой, достойным обрамлением широкой реки, протекающей между ними. Наше плаванье началось очень удачно — в прекрасный день, при солнце и попутном ветре; и наш пароход пожирал милю за милей хорошим ходом.

Железная дорога добралась до Честера в Иллинойсе. В Честере выстроена тюрьма, и вообще город преуспевает. В Грэнд-Тауэретоже прошла железная дорога, и в Кейп-Джирардо — тоже. «Грэнд-Тауэр» [19] «Большая башня» (англ.). называется так из-за большой неуклюжей скалы, выдающейся из воды у миссурийского берега, — искусная постройка мастерицы-природы и одно из самых живописных мест в этих краях. Ближайшие соседи этой скалы: «Очаг Дьявола», очевидно названный так потому, что ни на какой другой очаг он не похож, и «Столик Дьявола», представляющий собой совершенно гладкую скалу на основании, суживающемся, как ножка бокала. Скала эта возвышается на пятьдесят — шестьдесят футов над рекой, у пропасти, поросшей плющом и цветами, и действительно похожа на чайный стол, пригодный и дьяволу, и христианину. Дальше вниз по реке есть и «Локоть Дьявола», и «Дорожка Дьявола», и всякое другое имущество, которое сейчас мне не вспомнить.

[Этому персонажу уделяется действительно слишком много внимания и не только на берегах Миссисипи, но и по всей стране. Можно подумать, что он создал берега Тихого океана, так часто встречается там его имя. Помню одну историю, с этим связанную. При мне в этих краях открыли новое горнорудное месторождение, и горняки назвали особо выдающиеся пункты этой местности самыми подходящими, как им казалось, именами.

На следующей неделе главная церковная газета Сан-Франциско обрушила на головы несчастных горняков полтора столбца самых непримиримых и горьких упреков — из-за одного такого названия. «Позор нам, говорилось в этой статье, что на всем побережье имя Творца, создавшего такое величие и красоту, нигде не увековечено. Но невыразимо позорно, невыносимо стыдно, что повсюду, где Господь воздвиг к небесам благородный знак своего могущества, растленные грешники не только не воздали ему должной славы, но и прославили Врага рода человеческого, назвав мерзким именем прекрасное создание божье!

И видно, конца этому не будет, ибо на этой неделе шахтеры поселка Хоум-Стэйк добавили еще одно богохульное название к гнусному описку таковых: самый величественный вход в ущелье, воздвигнутый рукой Творца в этой прекраснейшей из горных цепей, безбожники назвали «Чертова Глотка»! Вот вам опять наглое пренебрежение к Тому, кто создал эти мощные громады, опять подлое возвеличивание Его врага, исконного врага всего человечества! Несчастные, несчастные люди! Богохульники, неблагодарные насмешники! «Чертова Глотка» — вы слышите? А сколько есть на свете названий, названий невинных, — от них никому не больно, никому не стыдно, никому не обидно до слез. Но нет! Эти люди и знать их не желают — подавай им «Чертову Глотку»! И они смеют называться калифорнийцами — эти негодяи с их «Чертовой Глоткой»! Нет, это не турки, не жители острова Фиджи, не дагомейцы — это калифорнийцы! В этом — позор, в этом — унижение!»