Джек Лондон - Зеленый Змий

Мы с гарпунщиком-продолжали пить, с видом превосходства подсмеиваясь над судьбой Скотти. Мы открыли последнюю бутылку и выпили ее вдвоем под аккомпанемент громкого храпа Скотти. Затем гарпунщик поник на свою койку, а я остался одинокий и непобежденный на поле битвы.

Я был очень горд, и Зеленый Змий был очень горд во мне. Я умел пить — я был мужчиной! Я перепил двух мужчин, стакан за стаканом, пока они не лишились сознания… Познание это стало для меня источником большой гордости в течение последующих лет; в конце же концов обстоятельство это стало источником большого огорчения для меня.

…Однако я воздал судьбе должное. Я проболел дня два, мерзко проболел…

Я клялся, что «никогда больше не буду!». Игра не стоила свеч, и расплата была слишком тяжелой.

…А все же — и тут уже начинается волшебство Зеленого Змия — памятное пьянство на «Айдлере» оставалось ярким бликом, брошенным на однообразие моей жизни… Вот что было важно; алкоголь казался мне отвратительным! Несмотря на это, обстоятельства продолжали толкать меня к Зеленому Змию настоятельно и безостановочно, до тех пор, пока я не стал искать его во всех углах, где только обитают люди, искать его и радостно находить, как благодетеля и друга. А все же я в то же время и ненавидел его. Да, странный друг этот Зеленый Змий!

Мне едва минуло пятнадцать лет, когда я стал работать на жестяной фабрике. Я никогда не работал меньше десяти часов подряд в продолжение многих месяцев.

…Но были и многочисленные случаи, когда работа продолжалась до полуночи. Были также исключения, когда я работал не переставая в течение восемнадцати и двадцати часов. Раз я стоял у машины своей непрерывно тридцать шесть часов подряд. Бывали целые недели, когда работа не кончалась раньше одиннадцати часов вечера; я тогда возвращался к половине первого ночи; меня будили в половине пятого; я должен был одеться, позавтракать и дойти до своей машины к семичасовому свистку.В таких случаях нельзя было отдавать ни одного момента на чтение моих обожаемых книг. Имел ли место Зеленый Змий в жизни напряженного и стоического труда пятнадцатилетнего мальчика? Конечно, имел. Я сейчас объясню вам, каким образом. Я спрашивал себя. Неужели весь смысл жизни в том, чтобы быть рабочим скотом? Я знал, что ни одна лошадь в Оклэнде не работала столько часов подряд, как я. Если в этом одном состояла жизнь, то она совсем мне не нравилась. Я знал лишь один способ спастись от убивающего душу труда: надо выбраться с фабрики и добраться до воды. Надо зарабатывать себе хлеб на воде. Пути заработков на воде неукоснительно приводили к Зеленому Змию; но я этого не знал…

Я посетил мамми Дженни, мою старую няньку, кормившую меня своей черной грудью. Обстоятельства ее были лучше, чем обстоятельства моей семьи. Она ходила за больными и получала приличное еженедельное жалованье. Даст ли она своему «белому ребенку» денег? Даст ли она? Да, все, что принадлежит ей, — мое!

Тогда я разыскал Француза-Франка, устричного пирата, по слухам, желавшего продать свой шлюп «Раззль-Даззль»… Он вышел на палубу, чтобы поговорить о сделке; он был согласен продать, но не сегодня, в воскресенье. Кроме того, у него сидят гости. Он напишет к завтрашнему дню запродажный лист, и я тогда вступлю во владение. Пока что я должен спуститься вниз и познакомиться с его друзьями. У него были две сестры, Мейми и Тесе, и мистрисс Хадлей, сопровождавшая их; затем Виски Боб, юный шестнадцатилетний устричный пират, и Паук Хилей, черноусая верфяная крыса лет двадцати. Племянница Паука Мейми называлась королевой устричных пиратов и иногда председательствовала на их кутежах. Француз-Франк был влюблен в нее, но я не знал тогда, что она упорно отказывалась выходить за него замуж.

Француз-Франк налил стакан красного вина из большой бутыли, собираясь запить нашу сделку. Я вспомнил о красном вине итальянского ранчо и незаметно содрогнулся. Виски и пиво были все-таки не так противны. Но королева устричных пиратов смотрела на меня, держа в руке наполовину опорожненный стакан. Я был самолюбив, мне было всего пятнадцать лет, и я не мог показать себя менее мужественным, чем она… Разве я был мальчишкой, у которого молоко не обсохло на губах? Нет, тысячу раз нет, тысячу стаканов — нет! Я мужественно опрокинул вино в горло.

Я наслаждался так, как никто из них не мог наслаждаться. Находясь в этой атмосфере богемы, я не мог не сравнивать настоящую картину с картиной предыдущего дня, когда я в жаре и духоте сидел у своей машины, бесконечно повторяя свою привычную серию механических движений с высшим напряжением скорости. Теперь же я сидел со стаканом в руке в согревающей атмосфере товарищества с устричными пиратами, искателями приключений, отказавшимися от ига пошлой рутины и держащими и жизнь, и свободу в собственных руках. Зеленый Змий был причиной счастливого случая, благодаря которому мне пришлось присоединиться к этой веселой компании свободных душ, самостоятельных и отважных…