Висенте Бласко - Толедский собор

— Они вс не злые, — сказала Томаса матери умирающаго ребенка, вручая ей собранныя деньги. — Но каждый думаетъ о себ и не раздляетъ плащъ съ ближнимъ. «Вотъ теб подаяніе и длай что хочешь».

Въ семь сапожника стали лучше питаться, и это пошло на пользу всей семь кром младенца, который уже еле-еле дышалъ, неподвижно лежа на колняхъ матери. Его уже нельзя было спасти.

Онъ вскор умеръ, и горе матери было неописуемо. Она кричала, какъ раненое животное, неустаннымъ рзкимъ крикомъ, а сапожникъ молча плакалъ, разсказывая, что ребенокъ умеръ какъ птичка, — совсмъ какъ маленькая птичка. Вс друзья собрались вокругъ сапожника и его жены. Звонарь Маріано мрачно взглянулъ на Габріэля.

— Ты все знаешь, — сказалъ онъ. — Скажи, правда, что онъ умеръ отъ голода?

А Тато, съ свойственной ему необузданностью, громко возмущался и кричалъ.

— Нтъ на свт справедливости, — повторялъ онъ. — Нельзя, чтобы такъ продолжалось… По гдумать только, что бдный ребенокъ умеръ отъ голода въ дом, гд золото течетъ ручьемъ, и гд столько бездльниковъ ходятъ въ золот!

Когда тло младенца унесли на кладбище, бдная мать стала биться головой объ стну отъ отчаянія.

— Дитя мое… Антонито! — кричала она.

На ночь Саграріо и другія сосдки пришли, чтобы провести ночь подл нея, Отчаяніе привело ее въ бшеное состояніе, — ей хотлось во что бы то ни стало найти виновника своего несчастья и она осыпала проклятіями всю аристократію собора.

— Это донъ Антолинъ во всемъ виноватъ! кричала она. — Этотъ старый ростовщикъ тянеть изъ насъ жилы… Ни гроша вдь не далъ на ребенка. А Марикита… Ни разу не зашла къ намъ… Распутная двка… только и знаетъ, что наряжаться для кадетъ!

Напрасно сосдки увщевали ее не кричать изъ страха передъ дономъ Антолиномъ. Другія, напротивъ того, возмущались такой трусостью.

— Пусть донъ Антолинъ и его племянница слышатъ! Тмъ лучше! Вс мы достаточно настрадались отъ жадности дона Антолина и надменности Марикиты. Нельзя всю жизнь дрожать передъ этой парочкой!

— Господь вдаетъ, что длаютъ дядя и племянница, когда остаются вдвоемъ…

Въ сонномъ царств собора пронесся духъ мятежа, и это было слдствіемъ безсознательнаго вліянія Габріэля. Его слова пробудили въ обитателяхъ верхняго монастыря смутныя отрывочныя идеи и возбудили ихъ спящій духъ. Они вдругъ почувствовали, что рабство ихъ не должно вчно длиться, что долгъ человка — возставать противъ несправедливости и деспотизма. Донъ Антолинъ сталъ замчать, что творится неладное. Его должники стали грубо отвчать на его напоминанія и стказывать ему въ повиновеніи. Особенно нагло отвчалъ ему Тато. Кром того, и племянница постоянно жаловалась ему на презрительное отношеніе къ ней сосдокъ, на ихъ грубости и оскорбленія, и ей говорили въ лицо, что ея распутный дядя высасываетъ кровь изъ бдняковъ, чтобы оплачивать ея наряды.

Донъ Антолинъ, отлично знавшій подвластное ему стадо, замтилъ сразу глухое броженіе въ собор. Онъ почувствовалъ вокругъ себя вражду и мятежъ. Его должники стали дерзко отвчать ему, видимо считая, что бдность освобождаетъ ихъ отъ жадности ихъ заимодавца. Его властныя приказанія не исполнялись тотчасъ же, какъ прежде, и онъ чувствовалъ, что за его спиной надъ нимъ смются или грозятъ ему кулаками. Однажды, когда онъ сдлалъ выговоръ Тато за то, что онъ поздно вернулся домой и заставилъ его снова открыть дверь, когда онъ уже ложился спать, Тато, къ его ужасу, дерзко отвтилъ ему, что онъ купилъ ножъ «наваху», и собирается пырнуть имъ священника, обирающаго бдныхъ.

Съ другой стороны, къ дону Антолину приставала съ жалобами его племянница. — Меня вс стали презирать! — говорила она. — Ни одна изъ сосдокъ не приходитъ помочь по хозяйству. Мн отвчаютъ дерзостями, когда я зову кого-нибудь: «Хочешь имть служанокъ, такъ плати», говорятъ он. Пожалуйста, дядя, приструньте ихъ!..

При всей ея ршительности, Марикит приходилось отступать, какъ только она появлялась на порог. Вс женщины верхняго монастыря, мстя ей за свое долгое рабство, преслдовали ее теперь дерзостями.

— Посмотритека на нее! — кричала жена сапожника сосдкамъ. — Какая франтиха. Развратникъ дядя ея сосетъ кровь изъ насъ, чтобы покупать ей наряды.

У дона Антолина лопнуло терпніе, и онъ пошелъ жаловаться кардиналу. Но тотъ обругалъ его за то, что онъ жалуется, вмсто того, чтобы проявить свой авторитетъ и водворить порядокъ въ собор. Онъ пригрозилъ ему отставкой, если онъ не суметъ самъ справиться съ своимъ населеніемъ верхняго монастыря.