Сельма Лагерлёф - Предание о старом поместье

Кажется, будто солнце бдительно следит за тем, чтобы люди не топтались без толку перед храмом Божьим и не затевали пустых разговоров. Оно хочет, чтобы они сидели в церкви и прилежно слушали проповедь пастора. Оттого-то и поливает оно столь обильно своими жаркими лучами дорогу, ведущую к церкви.

Разумеется, трудно предполагать, что солнце каждое воскресенье обходит дозором все деревенские церквушки, но зато можно сказать с полной уверенностью, что в то утро, когда мнимоумершую опустили в могилу на кладбище в Рогланде, оно основательно припекало на площадке перед местной церковью.

Даже булыжники в дорожной колее были до того раскалены, что искрились на солнце, и казалось, что они в любую минуту могут вспыхнуть огнем. Затоптанная низкая трава пожухла и стала похожа на сухой мох, а желтые одуванчики, красовавшиеся на лужайке, выпрямились на своих длинных стеблях и сделались большими, как астры.

На дороге показался далекарлиец, из тех, что бродят по округе, продавая ножи и ножницы. Он был одет в длинный белый овчинный тулуп, а на спине он нес большой черный кожаный мешок. В таком виде он шел уже много часов, не ощущая жары, но когда свернул с проезжего тракта и вышел на площадку перед церковью, ему пришлось остановиться и, сняв шапку, отереть со лба пот.

Сейчас, стоя на солнце с непокрытой головой, он выглядел красивым и вполне разумным человеком. У него был высокий, белый лоб, глубокая складка между бровями, красиво очерченный рот с тонкими губами. Волосы у него были расчесаны на прямой пробор, подстрижены в кружок и, закрывая уши, вились на концах. Он был высокий и плотный, но не толстый, с прекрасной фигурой. Впечатление портил, однако, его взгляд, блуждающий, беспокойный, и глубоко запавшие, точно стремившиеся спрятаться, глаза. Безумная гримаса искажала его рот, в губах было нечто тупое, безвольное, что не вязалось с этим красивым лицом.

Навряд ли он был в здравом уме, если притащился сюда со своим тяжелым мешком в воскресный день. Будь он в полном рассудке, он бы знал, что это напрасный труд, поскольку сегодня ему ничего не удастся продать. Никто из далекарлийцев, бродивших по округе с товаром, по воскресеньям не гнет спину под мешком; они, как все добрые люди, являлись в храм Божий с пустыми руками, не обремененные поклажей. А этот бедняга, как видно, и не догадывался, что сегодня праздник, до тех пор, пока не остановился на солнцепеке перед церковью и не услышал пения псалмов, доносившегося из храма. Но тут он все же сообразил, что нынче торговли не будет. И перед ним встала непосильная для его больного ума задача — придумать, как ему провести свободный день.

Долго стоял он, беспомощно глядя перед собой. В обычные дни для него не составляло особого труда справляться со своими обязанностями. Он вполне способен был ходить по дворам, занимаясь торговлей. Но к воскресенью он так и не смог привыкнуть. Оно всегда возникало перед ним как большое, непредвиденное препятствие.

Взгляд его застыл в неподвижности, на скулах заходили желваки.

Первое, что, вероятно, пришло ему в голову — это войти в церковь, чтобы послушать песнопения. Но он тотчас же отверг эту мысль. Хотя он очень любил слушать пение, но в церковь войти не решался. Люди не пугали его, однако в иных церквах на стенах намалеваны диковинные и страшные картины, где изображены существа, о которых ему и думать-то было невмоготу.

Наконец после долгих умственных усилий он пришел к мысли, что раз это церковь, то тут поблизости наверняка должно быть кладбище. А если ему удастся попасть на кладбище, он будет спасен. Лучшего места для воскресного отдыха никто не мог бы ему предложить. Он и в будний день, завидев с дороги кладбище, заходил туда немного посидеть.

Но когда он теперь направился к кладбищу, перед ним неожиданно возникла преграда. Поскольку церковь в Рогланде стояла на каменистом холме, то место упокоения здесь находилось не рядом с ней, а чуть поодаль, около приходского управления. И для того, чтобы пройти в кладбищенскую калитку, ему нужно было миновать дорогу, где стояли на привязи лошади находившихся в церкви прихожан.

Все лошади стояли, погрузив морды в мешки, и с хрустом жевали сено и овес. Конечно, они не могли причинить ему никакого вреда, но у безумца были свои понятия о том, какая опасность подстерегает человека, проходящего мимо длинного ряда лошадей. Раз, другой делал он попытки пройти мимо них, но решимости не хватало и приходилось возвращаться назад. Он не боялся, что лошади лягнут или укусят его. Довольно было и того, что они находятся так близко и могут его заметить. Довольно было того, что они звенят сбруей и бьют по земле копытами.