Шарлотта Бронте - Эмма

— Сдаюсь, Тина, сдаюсь! Чего ты так гонишься за мной? Что я тебе такого сделал?

Тина застыла над ним на миг, словно карающий ангел, но тотчас отшвырнула водоросль-бич и бросилась на песок рядом с ним:

— Ничего, — ответила она беззаботно, — мне представилось, что ты мой враг, и я должна тебя уничтожить. Почему-то мне так захотелось.

Я поймала на себе взгляды Мери, Джулии и девочек, ожидавших, что я сейчас отругаю Тину за шумное поведение, не подобающее воспитанной барышне. Я обманула их ожидания, что, не спорю, было неразумно, но я не могла отделаться от тревожного чувства, будто и мне, и Тине в самом деле угрожает враг. Казалось, следовало пожалеть о том, что с нами нет мистера Эллина, я же, напротив, ощущала какую-то преступную радость от того, что он где-то по другую сторону Ирландского моря разыскивает бывшую мисс Мэрфи. Ведь можно не сомневаться, узнай он то, что рассказала Маргарет о высокой черной даме, он бы в тот же миг пустился в погоню, наверное, даже прибегнул бы к помощи быстрых юных ног Дика и настиг бы всадников.

Послушайся я своей совести, я бы поступила так же, как мой сотоварищ-опекун, но внутреннее чувство велело мне ничего не предпринимать и не пользоваться этим ключом к разгадке тайны, окружавшей Тину. Я смотрела, как она сидит на песке рядом с Диком, обняв руками колени, и молча слушает, как Маргарет с удовольствием снова заводит свой рассказ. Дослушав до конца и не проронив ни звука, она сорвалась с места и убежала в сторону, противоположную той, куда ускакала дама и ее спутники. Я же тем временем успокаивала мучившую меня совесть, пока наконец, не преуспела в этом и не заставила ее замолчать, сказав себе, что сейчас даже Дик, помчись он со всех ног, не догнал бы кавалькаду. И потом, ни одному здравомыслящему человеку и в голову не пришло бы требовать, чтобы я пустилась объезжать все большие дома в округе и наводить справки, не живет ли тут дама, пожелавшая узнать имя девчушки, которую она заметила на берегу. Да и будь что-нибудь подозрительное в этом ее вопросе, Мери и Джулия обязательно, совершенно обязательно задумались бы, что за этим кроется, ведь обе они куда осторожнее и сообразительнее меня! Но нет, вот они сидят и, как ни в чем ни бывало, продолжают шить.

Довольно скоро вернулась Тина, уже совершенно успокоившаяся. Она тащила за собой огромный спутанный клубок мокрых водорослей, темно-коричневых, с плотными бородавками на разветвленных стеблях. Наверное, чтобы вознаградить это создание за уродство, ботаники дали ему звучное имя: fucus nodosus.

— Смотрите, что я нашла, тетя Арминель! — радостно закричала Тина.

Услышав, что так ко мне обращаются остальные дети, она последовала их примеру, ни о чем не спрашивая. Несмотря на многочисленные увещевания Мери и Джулии, я не стала ее поправлять. Сейчас я судорожно искала, как бы повежливей и повеселее отозваться на ее явный восторг по поводу последней находки.

— Ну и ну, замечательный экземпляр, — пробормотала я неуверенно.

— Правда? — обрадовалась Тина. — Он еще и полезный, потому что умеет предсказывать погоду. Вот эти пупырышки — она показала на наросты, — всегда сухие, когда ясно, и влажные — перед дождем. Это мне старый рыбак сказал. Мы возьмем эту штуку домой и повесим в гостиной. Тогда не нужно будет спускаться в холл и смотреть на барометр.

Мое легкое, но плохо скрытое смущение не укрылось от ее глаз:

— Нет, пожалуй, я лучше подарю его мистеру Эллину. Я знаю, ему понравится, и, пожалуй, это больше подходит для кабинета джентльмена, чем для гостиной.

Я внутренне содрогнулась при мысли, что придется засунуть этот клубок склизких палок в наш багаж.

— А как ты собираешься довезти это до мистера Эллина? — не уступала я. — По-моему, это чересчур громоздко, чтобы брать с собой в Клинтон-Сент-Джеймс.

— А мистер Эллин, может, и сам сюда приедет нас проведать! — возразила Тина. — Ничуть не удивлюсь, если так оно и будет, а уж он-то придумает, как довезти эту штуку. А пока припрячу-ка я ее в одну такую хитрую расщелину в утесе, чтобы никто не заметил и не украл.

Она удалилась, а предназначавшийся мистеру Эллину сюрприз волочился и извивался за ней, как живой. Исходя из интересов мистера Эллина, оставалось только надеяться, что какой-нибудь злоумышленник — безнадежно повредившийся в уме — покусится на подарок, прежде чем сам благодетельствуемый окажется в этих местах. Впрочем, не было никаких оснований в ближайшее время ожидать приезда нашего друга.