Мао Дунь - Осенний урожай

Тунчбао во все глаза смотрел на Хуана. Старику показалось, будто его чем-то тяжелым стукнули по голове. Он весь обмяк и снова опустился на землю. Губы дрожали. «Изымать у богачей рис, грабить рисовые лавки». Сердце Тун-бао гулко забилось. Он был рад, что подозрения его насчет Хэ-хуа подтвердились – блины у нее, конечно, ворованные. Но ведь А-до замешан в таком же опасном деле. Как бы не пришлось отвечать за сына. Тогда и он «получит по заслугам».

Заметив, как напуган Тун-бао, Хуан спохватился и стал его успокаивать:

– Самое драгоценное – это здоровье. Его надо беречь. Да, беречь! Извини, что наговорил лишнего. Не изволь беспокоиться! Власти, я слыхал, за такие дела не карают строго, смотрят сквозь пальцы. Главное, остереги уважаемого сына своего на будущее. И все обойдется!

– Ох, Даос! – с гневом сказал Тун-бао. – Скажу тебе честно: не человек мой А-до, скотина, я давно это примечаю. В него наверняка вселилась неприкаянная душа убитого моим дедом стражника «длинноволосых» – хочет семье моей отомстить. Вот как проросло злое семя! Пусть только вернется этот негодяй А-до, живьем в землю закопаю! Спасибо, Хуан, что открыл мне правду, а то я словно сплю в барабане. [7]

Старик закрыл глаза и, будто живого, увидел перед собой невинно загубленного совсем молодого «длинноволосого».

Хуан никак не ожидал, что приятель воспримет все так серьезно, и уже жалел, что проболтался. А тут еще Тун-бао стал его всячески благодарить.

– Что за благодарность! – забормотал Даос. – О чем тут говорить? Ну, я пошел – некогда мне! До свидания! Еще увидимся! Не болей! Береги здоровье!

И он поспешил улизнуть, словно спасаясь от преследования. Тун-бао продолжал сидеть на земле, поглощенный невеселыми думами. Нещадно пекло солнце, но старик был ко всему безучастен. На память приходили истории о «длинноволосых», рассказанные отцу дедом. Вспомнился крестьянский мятеж в начале годов «Гуансюй», [8]когда Тун-бао собственными глазами видел залитые кровью головы смутьянов. Старик был убежден: если бы смутами можно было чего-то добиться, «длинноволосые» наверняка давно хозяйничали бы в Поднебесной. И все же он чувствовал, что за время его болезни произошли какие-то перемены. Старика это пугало. Собственник по своей природе, он никак не мог расстаться с мечтой разбогатеть, хотя хозяйство его пришло в упадок.

Солнце уже село за горы, когда А-сы возвратился домой. Денег он не раздобыл, зато привез три доу риса.

– Господин У сказал, что денег у него нет, – мрачно сообщил А-сы. – Ну и злой же он был! Потом раздобрился и дал три доу риса. Лавка у него от риса ломится – там наверняка сто даней с лишком. Не мудрено, что крестьяне с голода пухнут. За эти три доу мы через полгода после весеннего урожая должны будем вернуть пять. Это еще ничего. А то ведь знаешь, какие богачи жадные!

Пересыпав рис в две глиняные кринки, А-сы пошел к полуразвалившемуся свинарнику за домом и стал тихо разговаривать с женой. О чем опи там шепчутся? Тун-бао покосился на сына, потом на бутыли, полные риса. Как-то странно А-сы себя ведет. Как ни ломал старик голову, стараясь догадаться, где сын все-таки добыл рис, а спросить не решился; и так сноха недавно обругала его «старым тупицей», когда он назвал А-до непутевым, да еще съязвила: «Что ж ты не жалуешься властям на сына, который отцу родному наперекор идет? Ты же грозился живьем его закопать. Как же, господа тебе за это золотой слиток дадут».

Тун-бао строго следовал завету предков: «У каждого должно быть чувство долга, даже у бедняка». Однако нынче это мудрое наставление, пожалуй, ни к чему. Долг – не еда, даже не тыква, им не насытишься. Разговор со снохой заставил Тун-бао задуматься о семейных делах. Взять хоть его сына А-сы – и честный, и искренний, только ума своего не имеет, во всем жену слушает. Вот и сейчас она его на что-то наущает. Однако старику ничего не оставалось, как скрежетать зубами от злости.

Тут мысли его перешли на свинарник. Лет шесть тому назад старик сам его соорудил. Одних досок ушло на десять юаней, и свинарник получился добротный. Но весь прошлый год он пустовал – не удалось скопить денег на поросенка. Да и в нынешнем году вряд ли удастся. Задумав строить свинарник, Тун-бао сразу же позвал геоманта; [9]кто мог подумать, что все окончится так неудачно?!

Всю свою досаду Тун-бао решил выместить на свинарнике. Трясясь от злости, он направился к сыну и еще издали закричал:

– Слушай, А-сы! Говорят, господину Чэню старые доски нужны. Завтра же сломаем свинарник, все равно не на что купить поросенка, чего ж ему без пользы стоять?