Стефан Цвейг - Том 9 - Триумф и трагедия Эразма Роттердамского; Совесть против насилия - Кастеллио против Кальвина; Америго - Повесть об одной исторической ошибке; Магеллан - Человек и его деяние; Монтень

Разумеется, Монтень не Диоген. Он любит свой дом, свое состояние, свое дворянство и признается, что ради душевного спокойствия, выезжая куда-нибудь, берет с собой шкатулку с золотом. Он наслаждается своим положением влиятельного господина. «Признаюсь, что владеть чем-нибудь доставляет удовольствие, даже если это сарай, под крышей которого царит послушание. Но это — скучное удовольствие, и портится оно большим количеством сопутствующих неприятностей». Читаешь Платона и приходится браниться с прислугой, вести тяжбы с соседями, любая починка хозяйственного инвентаря, дома становится заботой.

Мудрость посоветовала бы не огорчаться из-за этих мелочей. Но каждому из нас это знакомо — пока владеешь имуществом, держишься за него или оно держится на человеке тысячью маленьких крючков, и здесь помогает только одно: все меняющая дистанция. Лишь внешняя дистанция определяет внутреннюю. «Едва я уезжаю из моего дома, я сбрасываю с себя все эти мысли. И если в моем поместье обрушится башня, меня это беспокоит меньше, чем при мне упавшая с крыши одна дранка». Тот, кто ограничивает себя небольшим населенным пунктом, попадает в мир малых пропорций. Все относительно. Монтень часто говорит это и каждый раз — по-новому: «То, что мы называем заботами, своего собственного веса не имеет. Это мы увеличиваем или уменьшаем вес. Близость утомляет нас больше, чем даль, и в чем более плохие условия мы попадаем, тем больше угнетает нас мелочное». Спастись от этого невозможно. Но можно взять отпуск.

Монтень со всей своей великолепной человечной откровенностью излагает — причем, как всегда, то, что каждый из нас прочувствовал, — все те основания, которые на сорок восьмом году жизни после десятилетнего уединения вновь разбудили в нем «humeur vagabonde» [294] Дух бродяжничества (фр.). , побудили его вернуться в большой мир из надежного, безопасного мира своих привычек и закономерностей.

О еще одном основании, не менее важном для его побега из одиночества, следует, пожалуй, читать между строк. Монтень всегда и всюду искал свободу и перемены, но ведь семья — ограничение, а брак — однообразие и, кроме того, чувствуется, что он не был особенно счастлив в своей домашней жизни. Брак, так считает он, имеет некоторые положительные черты: законная связь, честь, длительность — все «скучные и однообразные удовольствия». А Монтень — человек, не любящий ни скучных, ни однообразных удовольствий.

То, что его брак не был браком по любви, а был браком по расчету, и то, что он браки по любви, скорее, осуждает, а брак по расчету полагает единственно правильным, — это он повторяет в своей книге в разных вариантах неисчислимое число раз, а также то, что, женившись, он следовал «habitude» [295] Здесь: обычаю (фр.). .

На протяжении столетий ему не без оснований ставили в вину то, что он со своей непоколебимой откровенностью дал женщинам больше, чем мужчинам, прав менять возлюбленных, так что некоторые биографы поэтому высказывают сомнение в его отцовстве в отношении последнего ребенка.

Все это, возможно, лишь теоретические взгляды. Но после многолетнего брака все же кажется удивительным то, что он говорит: «В наше столетие женщины заботятся о том, чтобы сдерживать свои чувства и хорошее отношение к мужу, откладывая его до его смерти. Наша жизнь перегружена ссорами, а наша смерть окружена любовью и заботами». Он добавляет к этому даже убийственные слова, что-де мало замужних женщин, которые бы «во вдовстве не согрешили».

Сократ после своего печального опыта совместной жизни с Ксантиппой не мог неприветливее говорить о браке: «Тебе не следует придавать никакого значения ее заплаканным глазам». Когда Монтень однажды говорит об удачном браке, он тотчас же добавляет: «Если такие существуют».

Видно, что десять лет одиночества были полезны, но их было более чем достаточно. Он чувствует, что коснеет, весь сжимается, кругозор становится уже, а Монтень, как никто другой, противится косности. Инстинктивно, а инстинкт всегда подсказывает творческой личности, когда приходит время менять свою жизнь, он выбирает правильный момент. «Лучшее время покинуть дом, это когда ты навел в нем порядок и он без тебя отлично сможет обойтись».

Он привел свой дом в порядок. Поля, имение в прекрасном состоянии, деньги накоплены в достаточном количестве, так что он может позволить себе длительную поездку, и его беспокоит лишь одно — а вдруг удовольствие долгого отсутствия не окупить теми заботами, что будут ждать его по возвращении. И с другой, с творческой работой тоже все в порядке. Он отдал печатнику рукопись своих «Опытов» и оба тома уже отпечатаны.