Николай Лысенко - Юность грозовая

Миновав небольшую площадь, остановились у двухэтажного продолговатого дома с широкими окнами, обнесенного невысоким потемневшим от времени заборчиком.

Сунув Мише вожжи и кнут, Захар Петрович снял тулуп и не спеша заковылял к полуоткрытой калитке.

Долго его не было. Миша тревожно думал: «А что, если ее нет здесь?» Но как только в дверях появился Захар Петрович, он сразу определил: Таня здесь, рядом, жива!

— Видел? Дядя Захар, видел? — вскочив с саней, спросил он. — Ну, что же вы?

— Да тут она, тут, — весело отозвался Захар Петрович. — Только подождать малость придется, обход у них не закончился. Давай-ка мы пока устроимся.

Въехав на больничный двор, они распрягли лошадей, накрыли их тулупами, насыпали овса. Потом, захватив с собой узелок, пошли в больницу.

В вестибюле их встретила пожилая женщина в белом халате. Показав на диван, она пригласила:

— Присаживайтесь, я пойду узнаю, закончился ли обход.

Она ушла, а Миша удивленно повернулся к Захару Петровичу:

— Как же это? Даже не спросила, к кому мы приехали.

— Все она знает, я говорил ей, — Захар Петрович, усмехнувшись, подумал: «Не терпится парню, на месте не усидит».

Прошло минут двадцать, никто не появлялся. Стояла такая тишина, как будто в больнице не было ни одной живой души.

Миша подошел к двери и, не решаясь открыть ее, прислушался. Откуда-то из глубины коридора послышались легкие шаги. Миша повернулся к Захару Петровичу и обрадованно шепнул:

— Кто-то идет сюда.

Он не успел даже отпрянуть в сторону, как дверь открылась, и перед ним в байковом халате и чувяках на босу ногу появилась Таня.

Забыв обо всем на свете, Миша бросился к ней, схватил за руку и громко крикнул:

— Таня!

— Я не ждала… Думала, кто же это… — По щекам Тани текли слезы, но она не чувствовала их.

Захар Петрович встал с дивана и кашлянул. Таня повернула голову и только теперь увидела его.

— Дядя Захар, вы тоже здесь? Ой, а я не заметила… не узнала вас!

Она подбежала к нему, обхватила за шею и уткнулась в полушубок.

— Теперь чего же, Танюша, плакать-то, считай, выдюжила, — растроганно успокаивал Захар Петрович, нежно поглаживая ее волосы. — Радоваться нужно, а ты плачешь.

— От радости это, дядя Захар.

Таня подняла голову и улыбнулась. Лицо ее посветлело, стало каким-то по-детски восторженным. Миша смотрел на нее и втайне радовался, что она осталась такой же, как прежде, только стала немножко бледнее и строже.

— Давайте присядем, — предложил Миша, обращаясь к Тане. — Тебе, наверное, трудно стоять?

— Сейчас ничего, — смущенно ответила она. — Я уже почти здоровая.

— А коль здоровая, увезем с собой, — неожиданно сказал Захар Петрович. — Мы ведь скоро в станицу возвращаемся.

— Правильно, дядя Захар! — подхватил Миша. — Хватит ей тут одной жить!

— Как — одной? Здесь Василек. Я не сказала вам.

Захар Петрович, пораженный этой новостью, сильно шлепнул себя ладонью по колену и с горечью проговорил:

— Объявился-таки! Вот стервец бездомный, а? Мы за него душой извелись, а он тут…

Миша переменился в лице, насупился, потемнел. «Как я не догадался, что он может поехать за Таней! Почему мне все время казалось, что он удрал на фронт?»

— А где же он живет? — глухо спросил Миша.

— Даже не знаю, — растерянно ответила Таня. — В общем, у какой-то бабушки квартирует, а вот адреса я и не знаю. Но он сегодня придет ко мне, обязательно придет.

Миша посмотрел на Захара Петровича. Тот кивнул головой и ответил:

— Придется подождать его. Потолкуем с ним… А сейчас, Танюша, о себе рассказывай. Как ты тут жила?

— Как видите, — она опустила голову. — Скоро меня выпишут. Не знаю, куда ехать.

— Вот так новость! — изумился Захар Петрович. — Нашла над чем думать! Домой поедешь, в Степную!

— А где же я буду жить? Захар Петрович обиделся:

— Не в лесу, а среди людей. Ты выкинь эти мыслишки! — Он подобрел и, поскрипывая деревяшкой, прошелся к окну. — В каждом доме для тебя найдется место. Так-то вот, дочка!

— Мне прямо не верится, что вы приехали, как во сне, — проговорила Таня. — Я уже здесь хотела остаться.

Миша изумленно посмотрел на нее и обиженно поджал губы. Заметив это, Захар Петрович начал суетливо шарить по карманам и, вытащив кисет, сказал:

— Ну вы посидите, а я пойду покурю.

Когда он вышел, Миша, положив руку на ладонь Тани, стал рассказывать ей о том, как пришел гурт в Бобры, как они ездили в поле за соломой, о Феде, о Лукиче. Она слушала его внимательно, ни о чем не переспрашивала, лишь порою сочувственно вздыхала и покачивала головой. Когда их взгляды встречались, губы трепетно вздрагивали от смущенных улыбок.