Люси Монтгомери - Аня из Авонлеи

"Разумеется, если он вообще даст мне сказать хоть слово, — подумала она уныло, когда перелезла через изгородь и зашагала кратчайшим путем через поле, золотившееся в отблесках сонного августовского вечера. — Теперь я знаю, что чувствуют люди, когда их ведут на казнь!"

Дом мистера Харрисона стоял на опушке густого елового леса и представлял собой старинное выбеленное строение с низкими свесами крыши. На крыльце, в тени вьющегося плюща, сидел, сняв куртку, сам мистер Харрисон и наслаждался своей послеобеденной трубкой. Увидев, кто направляется к нему по тропинке, он резко вскочил, бросился в дом и захлопнул за собой дверь. На самом деле такое поведение было просто следствием удивления, смешанного с изрядной порцией стыда за вчерашнюю вспышку гнева. Но бедную Аню оно почти окончательно лишило последних остатков храбрости.

"Если он так сердит уже сейчас, то что будет, когда он узнает, что я натворила", — подумала несчастная, постучав в дверь.

Но мистер Харрисон открыл и, смущенно улыбаясь, пригласил ее в дом. Тон его был довольно мягким и дружелюбным, хотя и не без нервозности. Он уже был в куртке и без трубки и очень вежливо предложил Ане очень пыльный стул. Встреча прошла бы довольно гладко, если бы не предатель-попугай, таращивший злые золотистые глаза через прутья своей клетки. Не успела Аня сесть, как Джинджер воскликнул:

— Разрази меня гром! Зачем сюда идет эта рыжая свиристелка?!

Трудно сказать, кто покраснел сильнее — мистер Харрисон или Аня.

— Не обращайте внимания на этого попугая, — сказал мистер Харрисон, бросая на Джинджера свирепый взгляд. — Он… он всегда болтает чепуху. Мне подарил его мой брат, который служил матросом. Матросы, как известно, не всегда выражаются самым изысканным языком, а попугаи просто повторяют все, что слышат.

— Да, я знаю, — отозвалась бедная Аня, помня о цели своего визита и стараясь подавить обиду. В сложившихся обстоятельствах она не могла позволить себе осадить мистера Харрисона. Если вы только что, экспромтом, продали чужую корову, не спросив разрешения ее хозяина и даже не поставив его в известность об этом заранее, вы не имеете права выражать негодование, если его попугай повторяет относящиеся к вам нелестные замечания. Тем не менее "рыжая свиристелка" уже не была такой кроткой и смиренной, какой она была несколько минут назад.

— Мистер Харрисон, я пришла, чтобы признаться вам в своей вине, — начала она решительно. — Это… это насчет… джерсейской телки.

— Разрази меня гром! — воскликнул мистер Харрисон с беспокойством. — Она опять забралась в мой овес? Но, не беда… не беда, если и так. Неважно… Ничего… Я… я просто погорячился вчера, это факт. Ничего, ничего, если она и забралась.

— Ох, если бы только это, — вздохнула Аня. — Но все в сто раз хуже… Я не…

— Разрази меня гром! Ты хочешь сказать, что она влезла в мою пшеницу?

— Нет, нет… не в пшеницу… Но…

— Так значит, в капусту! Она влезла в капусту, которую я растил для выставки, да?

— Нет. Не в капусту, мистер Харрисон. Я все вам расскажу… для этого я и пришла, но, прошу вас, не прерывайте меня. Это меня ужасно нервирует. Позвольте мне рассказать всю историю и, пока я не кончу, не говорите ничего.

"А потом вы, без сомнения, скажете многое", — закончила Аня уже мысленно.

— Все. Молчу, — заверил мистер Харрисон и сдержал слово. Но Джинджер, не связанный никаким обещанием, продолжал время от времени выкрикивать: "Рыжая свиристелка!", чем доводил Аню почти до бешенства.

— Вчера я заперла мою джерсейскую телку в загоне, где мы доим коров. Сегодня с утра я ездила в Кармоди и на обратном пути увидела в ваших овсах… джерсейскую телку. Мы с Дианой выгнали ее оттуда, но вы и представить себе не можете, как нелегко нам пришлось. Я была мокрая насквозь, измученная и злая… И в эту самую минуту появился мистер Ширер и предложил купить у меня эту телку. И я тут же на месте продала ему ее за двадцать долларов. Конечно, я поступила нехорошо. Мне следовало подождать и посоветоваться с Мариллой. Но я ужасно склонна делать все, не подумав, — любой, кто меня знает, может это подтвердить. Мистер Ширер сразу забрал телку и отправил ее вместе с остальным скотом в город с вечерним поездом.

— Рыжая свиристелка! — произнес Джинджер тоном глубочайшего презрения.

В этот момент мистер Харрисон поднялся и с выражением, которое могло бы вселить ужас в любую птицу, кроме попугая, вынес клетку с Джинджером в соседнюю комнату и, возвратясь, плотно закрыл за собой дверь. Джинджер визжал, ругался и во всем остальном вел себя в соответствии со своей репутацией, но, оставшись в одиночестве, погрузился в мрачное молчание.