Мэтью наслаждался поездкой. Ее портили только те минуты, когда ему приходилось кланяться женщинам, встречавшимся ему по дороге. На острове Принца Эдуарда принято кланяться каждому встречному, знакомому и незнакомому.
Мэтью боялся всех женщин, кроме своей сестры Мариллы и миссис Рейчел. У него всегда было неприятное впечатление, что эти таинственные существа втайне смеются над ним. Он не был далек от истины, потому что внешность его была довольно странной — нескладная фигура, длинные с проседью волосы, спускающиеся на сгорбленные плечи, и пышная, мягкая темная борода, которую он отпустил, когда ему было двадцать. По правде говоря, он и в двадцать выглядел так же, как теперь, в шестьдесят. Только тогда в волосах его не было седины.
Когда он добрался до Брайт Ривер, никакого поезда не было видно. Он подумал, что приехал слишком рано, а потому привязал лошадь во дворе маленькой станционной гостиницы и прошел в здание самой станции. Длинная платформа была почти пуста. Единственным живым существом здесь была девочка, сидевшая на сложенных в самом конце платформы кровельных досках. Мэтью, заметив только, что это — девочка, бочком проскользнул мимо нее так быстро, как только мог, стараясь не глядеть в ее сторону. Если бы он взглянул на нее, то не смог бы не почувствовать напряженную скованность и ожидание во всей ее позе и выражении лица. Она сидела, ожидая чего-то или кого-то, и так как сидеть и ждать было единственным возможным занятием, то она предавалась ему со всей страстью, на какую была способна.
Мэтью столкнулся с начальником станции возле билетной кассы, которую тот запирал, собираясь домой к ужину, и спросил у него, скоро ли придет поезд, который должен был прибыть в пять тридцать.
— Он уже пришел и ушел полчаса назад, — отвечал этот бодрый служащий. — Но тут есть пассажир, которого высадили и который ждет вас, — маленькая девочка. Она сидит вон там на досках. Я предложил ей пройти в комнату ожидания для дам, но она очень серьезно сообщила мне, что предпочитает оставаться на открытом воздухе. "Тут больше простора для воображения", — сказала она. Оригинальная девчушка, должен заметить.
— Я не жду никакой девочки, — сказал Мэтью беспомощно. — Я приехал за мальчиком. Он должен быть здесь. Миссис Спенсер должна была привезти его из Новой Шотландии.
Начальник станции присвистнул.
— Похоже, тут какая-то ошибка, — сказал он. — Миссис Спенсер вышла из поезда с этой девочкой и оставила ее на мое попечение. Она сказала, что девочка из сиротского приюта и что вы с вашей сестрой берете ее на воспитание и сегодня же за ней приедете. Это все, что мне известно. И я тут больше никаких сирот не прячу, — добавил он шутливо.
— Непонятно, — сказал Мэтью растерянно, жалея, что нет здесь Мариллы, чтобы разобраться в ситуации.
— Ну, вам лучше расспросить девочку, — сказал начальник станции беззаботно. — Я уверен, она сумеет объяснить — язык у нее подвешен, не сомневайтесь. Может быть, у них не было мальчиков того сорта, что вам нужен.
И он поспешил домой, так как был голоден, а несчастный Мэтью остался, и предстояло ему сделать то, что было для него хуже, чем войти в логово льва, — подойти к девочке, незнакомой девочке, девочке из приюта, и спросить у нее, почему она не мальчик. Мэтью внутренне застонал, когда повернулся и медленно, шаркающей походкой направился к ней.
Она следила за ним с той самой минуты, как он прошел мимо нее, и продолжала смотреть на него и теперь. Сам Мэтью не глядел на нее, но даже если бы и взглянул, то не увидел бы, какой она была, но любой обыкновенный наблюдатель увидел бы вот что…
Девочка лет одиннадцати в очень коротком, очень тесном, очень некрасивом платье из жесткой желтовато-белой полушерстяной ткани. На ней была выцветшая коричневая матросская шляпа, а из-под шляпы на спину ложились две очень толстые косы, рыжие, как огонь. Личико у нее было маленькое, бледное и худое, со множеством веснушек, с широким ртом и большими глазами; они казались то зелеными, то серыми в зависимости от освещения и настроения их обладательницы.
Вот и все, что мог бы заметить обыкновенный наблюдатель; необыкновенный же, более внимательный наблюдатель мог бы увидеть, что подбородок у нее был решительный и острый, что большие глаза полны живости и сообразительности, что рот у нее красиво очерченный и выразительный, что лоб широкий и умный — словом, наш более проницательный необыкновенный наблюдатель мог бы сделать вывод, что незаурядная душа обитает в теле этого бедного, заброшенного существа, которого робкий Мэтью так нелепо боялся.
Читать дальше