Люси Монтгомери: Аня из Зеленых Мезонинов

Миссис Рейчел гордилась тем, что всегда высказывала свое мнение без всяких оговорок. К этому она и приступила теперь, уже определив свое отношение к этой потрясающей новости.

— Ну, Марилла, я прямо тебе выложу, что думаю. Вы делаете ужасную глупость! Это риск, скажу я вам. Вы не понимаете, что делаете! Вы берете в свой дом чужого ребенка, не зная абсолютно ничего ни о нем, ни о его характере, ни о его родителях, ни о том, каким он может вырасти. Вот, только на прошлой неделе я читала в газете, как один фермер с женой, из наших же мест, взяли мальчика из сиротского приюта, а он взял да и поджег ночью их дом — поджег нарочно, Марилла, — и чуть не спалил их дотла прямо в постелях. И я знаю другой случай, когда усыновленный мальчик высасывал все сырые яйца — они не могли отучить его от этого. Если бы вы спросили моего совета в этом деле — чего вы не сделали, Марилла, — я сказала бы: ради всего святого, и не думайте об этом! Так-то вот!

Это запоздалое предостережение, казалось, не обидело и не встревожило Мариллу. Она не переставала работать спицами.

— Не спорю, в том, что ты говоришь, Рейчел, много правды. У меня самой есть кое-какие сомнения. Но Мэтью ужасно привязался к этой мысли. Я поняла это и потому уступила. Мэтью так редко чего-нибудь хочет, что, когда это случается, я всегда чувствую, что мой долг уступить. А что касается риска, так риск есть почти во всяком деле. Риск есть и тогда, когда люди заводят своих собственных детей, если уж на то пошло, — тоже неизвестно, что из них вырастет. А Новая Шотландия — это совсем близко от нашего острова. Другое дело, если бы мы брали ребенка из Англии или Соединенных Штатов. Канадский ребенок не может уж очень сильно отличаться от нас.

— Ну, надеюсь, все будет хорошо, — сказала миссис Рейчел тоном, который явно свидетельствовал, что она сильно в этом сомневается. — Только не говори потом, что я тебя не предупреждала, если он спалит Зеленые Мезонины или насыплет стрихнина в колодец — я слышала, такой случай был в Нью-Брансуике, где приютский ребенок сделал это, и вся семья скончалась в ужасных мучениях. Только в том случае это была девочка.

— Ну, мы берем не девочку, — сказала Марилла, как будто отравление колодцев было чисто женской специальностью и не следовало опасаться такого со стороны мальчика. — Мне бы никогда не пришло в голову взять на воспитание девочку. И удивляюсь, что миссис Спенсер это делает. Ну, впрочем, она усыновила бы весь сиротский приют, если бы только такая мысль пришла ей в голову.

Миссис Рейчел охотно бы задержалась и подождала возвращения Мэтью. Но, рассудив, что до его приезда остается еще, по меньшей мере, добрых два часа, она решила пройти дальше по дороге до дома, где жила семья Роберта Белла, и сообщить им новость. Ее слова, несомненно, произведут сенсацию, а миссис Рейчел очень любила производить сенсацию. И потому она удалилась, к большому облегчению Мариллы, которая чувствовала, что ее собственные сомнения и страхи оживают под воздействием мрачных предсказаний миссис Рейчел.

— Ну и ну, слыхано ли такое! — воскликнула миссис Рейчел, выбравшись на тропинку. — Прямо как во сне. Жаль мне этого бедного мальчугана. Мэтью и Марилла ничего не знают о детях и захотят, чтобы он был умнее и степеннее его собственного дедушки, если, конечно, у него вообще был дедушка, что сомнительно. Странно даже представить, что в Зеленых Мезонинах появится ребенок. Там никогда не было детей, потому что Мэтью и Марилла были уже взрослыми, когда их отец строил этот дом… Впрочем, кто знает, были ли они вообще когда-нибудь детьми; в это трудно поверить, глядя на них. Не хотела бы я оказаться на месте этого сироты. Боже мой, жаль мне его, скажу я вам!

Так, с глубоким чувством, говорила миссис Рейчел кустам шиповника. Но если бы она могла видеть того ребенка, который в это время терпеливо ожидал Мэтью на станции, ее жалость была бы еще сильнее и глубже.

Мэтью Касберт и его гнедая неспешной трусцой преодолели восемь миль, отделявшие их от Брайт Ривер. Это была чудесная дорога, по обе стороны которой расположились ухоженные фермерские усадьбы. Порой она пересекала то участок, поросший душистой смолистой пихтой, то долину, где к ней протягивали свои ветви дикие сливы, все усыпанные цветами. Воздух был пропитан ароматами бесчисленных яблоневых садов, луга терялись на горизонте в опаловых и пурпурных отблесках, а птички пели так, словно это был единственный погожий день в году.