Дзюнъитиро Танидзаки - ЛЮБОВЬ ГЛУПЦА

— У вас съехал галстук налево, — тихо заметила она, рассматривая танцующих.

— Наоми-тян, смотри, ведь это Хамада-кун.

— Не называйте меня Наоми-тян! Говорите мне «сан»!

И снова лицо Наоми стало недовольным.

— И Хама-сан здесь, и Матян тоже.

— Где?

— Там… — И тотчас же понизив голос, добавила: — Не указывайте пальцем, это неприлично! — Сделав мне выговор, она продолжала: — Тот, который танцует с девушкой в розовом европейском платье, — это Матян.

— А-а, привет! — В это время Матян, усмехаясь, приблизился к нам вместе со своей дамой. Это была полная женщина в розовом европейском платье с аппетитными, длинными оголенными руками. Ее не столько густые, сколько взбитые черные волосы были острижены до плеч, мелко завиты и перевязаны лентой. Продолговатое лицо с красными щеками, большими глазами, толстыми губами, тонким длинным носом было типично японским — такие лица рисуют на старинных жанровых гравюрах. По-видимому, она считала себя очень несчастной оттого, что была слишком похожа на японку, и изо всех сил старалась походить на европейскую женщину. Внимательно взглянув на нее, я увидел толстый слой белил на ее коже и краску вокруг глаз. Щеки тоже были, без сомнения, накрашены. Да еще эта лента на голове… Увы, как ни жаль, но она выглядела чудовищем.

— Послушай, Наоми-тян, — прошептал я (и сейчас же поправился — «сан»). — Неужели это приличная барышня?!

— Да, вы правы… она похожа на проститутку.

— Ты с ней знакома?

— Нет, но слыхала о ней от Матяна. Видите, у нее лента на лбу. Это для того, чтобы скрыть свои настоящие брови, которые растут у нее чересчур высоко на лбу, а пониже она нарисовала другие. Видите, эти брови у нее фальшивые…

— Однако лицом она не так уж дурна. Она выглядит смешной оттого, что слишком накрасилась.

— Значит, дура!..

К Наоми постепенно вернулась ее самоуверенность, и она сказала своим обычным, не допускающим возражения тоном:

— И лицо у нее вовсе не красивое. По-вашему, она красавица?

— Ну, не красавица, но у нее прямой, правильной формы нос, и сложена она не плохо. Если б она не так сильно красилась, то выглядела бы неплохо.

— Ах, перестаньте! Вовсе нельзя было бы смотреть! Таких лиц кругом сотни! Хоть она и прибегает ко всяким ухищрениям, чтобы стать похожей на иностранку, это ей не удается. Получается только смешно. Настоящая обезьяна!

— Мне кажется, что я где-то видел женщину, танцующую с Хамада-куном.

— Конечно, видели. Это актриса театра Тэйгэки — Кирако Харуно!

— Вот как? Хамада-кун знаком с Кирако?

— Да. Актрисы любят его, потому что он хорошо танцует.

Хамада в светло-коричневом костюме и спортивных ботинках шоколадного цвета выделялся в толпе ловкостью и грацией движений. Я был крайне шокирован, увидев, что щекой он прижимался к щеке партнерши, — или, может быть, таковы правила танца? Маленькая Кирако с пальчиками, словно выточенными из слоновой кости, казалось, вот-вот сломается, если ее покрепче обнять, — в жизни была еще красивее, чем на сцене. В кимоно из роскошного шелка и атласном оби с вышитыми по черному фону золотыми и бледно-зелеными драконами, она выглядела очень миниатюрной. Хамада, как бы вдыхая аромат ее волос, наклонял голову и прижимался ухом к виску Кирако. Она так крепко прижала свой лоб к его щеке, что возле глаза образовались морщинки.

— А вы могли бы так танцевать, Дзёдзи-сан?

— Не знаю, но, по-моему, это нехороший танец!..

— Да, очень вульгарный! — Наоми скорчила брезгливую мину. — Так нельзя танцевать в приличном месте. В Америке их живо попросили бы выйти. Хама-сан хорошо танцует, но так ломается, что противно смотреть!

— Но и женщина тоже хороша…

— Да, конечно, но ведь она актриса, они все такие. Сюда вообще не следовало бы пускать актрис. Если так будет продолжаться, настоящие леди перестанут здесь бывать.

— А в отношении мужских костюмов ты была слишком строга… В синих костюмах почти никого нет. Посмотри, как одет Хамада-кун!

Я заметил это с самого начала. Наоми, любившая показать, что все знает, наслушавшись где-то о так называемом этикете, почти насильно заставила меня надеть синюю пару, но оказалось, что так одеты лишь несколько человек, а в смокинге вообще не было никого. Большинство было в нарядных костюмах разного цвета.

— Да, но Хама-сан ошибается. Полагается надевать синюю пару.

— Ты так говоришь, а вот посмотри на того европейца, он тоже в костюме из букле. Значит, можно надевать что угодно.