Кальман Миксат - Черный город

— Убирайтесь вы ко всем чертям! — рявкнул он и так грохнул кулаком по столу, что в комнате сразу все пришло в движение: полетели на пол бокалы и тарелки, соскользнув со скатерти; вылетела из столовой и тетушка Марьяк, хоть и не к чертям, но все же подальше от барина, на кухню, оставив всех чертей ему самому.

Слова экономки разбудили в Гёргее новые подозрения. Да такие, что они и в голову ему прежде не могли прийти! Человек благородный сам не додумается до всяких мерзостей. А вот, поди ж ты, трезвый рассудок тетушки Марьяк подобрал ключ к загадке. Но можно ли заподозрить Яноша Гёргея и его домочадцев в такой низости? Конечно, нет! Янош Гёргей не пойдет на обман из корысти. Только ради какого-нибудь доброго дела он способен обмануть! Верно! Но что, если это "доброе дело" не только доброе, но и выгодное для Яноша и его близких? Разве они отказались бы совершить его только из-за того, что оно доброе и вместе с тем полезное для них? Не такие уж Мария и Янош Гёргей святые угодники. В конце концов каждому "своя рубашка ближе к телу"; подобные истории случаются в самых лучших семействах. Гёргей перебрал в памяти все знакомые ему знатные фамилии. Как они стали обладателями богатых имений? В каждом случае он нашел пусть маленькое, но все же темное пятнышко. Возможно, и сам император не без греха. Всегда из-под каждого, "законного основания" выглядывали коварные уловки и хитрости. Жажда стяжания таится на дне души у любого доброго венгра и может всплыть на поверхность в такой час, когда никто этого не ожидает. Пал Гёргей не поручился бы даже за своего брата Яноша.

И снова наперегонки понеслись черные мысли… Тетушка Марьяк не только не сняла тяжкий камень, сдавивший ему грудь (ради этого Гёргей и поделился с экономкой сомнениями), а наоборот, обрушила на него целую скалу.

Душу Гёргея снедало, точило, словно червь, беспокойство, поистине ставшее манией. Теперь все чаще наведывался он в Топорц, надеясь, что новые впечатления заслонят прежние. И чего он только не перепробовал, даже завел в топорецком замке собственного шпиона в лице Жужанны, дочери тетушки Марьяк: он приставил девушку в няньки к Розалии и дал ей секретные поручения. Но и эти меры не помогли Гёргею ни рассеять старые домыслы, ни обнаружить новые следы, подтверждающие его подозрения. Все оставалось, как было. Право же, время и то словно остановилось. И только ветры шумели над Кешмарком…

Но вот однажды в воздухе повеяло чем-то новым: из Трансильвании дошли слухи, что туда с турецким войском вторгся Имре Тёкёли и что маленькое княжество восторженно провозгласило его своим князем-правителем. Закипела кровь в жилах сепешских венгров, загорелись сердца. Эй, куруцы, по коням!

Достали с чердаков старые куруцкие седла, завертелись по дворам точила, востря заржавевшие сабли…

Янош Гёргей тоже не мешкал — набрал горсточку небогатых дворян, которых в Сепешском крае дразнили «пиковыми», и отправился навстречу Тёкёли. Комитетскому дворянскому собранию он написал, что слагает с себя обязанности вице-губернатора "ввиду более неотложных дел" (как он скромно, избегая громких фраз, назвал отъезд на поле брани) и вместо себя рекомендует собранию своего младшего брата — Пала Гёргея, который пусть тяжеловат на руку, но зато обладает великим умом, а ведь времена наступают тоже великие.

И, как мы уже знаем, Пала Гёргея единогласно избрали вице-губернатором. Новая должность, заботы по управлению комитатом на время отвлекли Пала от его горя. Суматошная жизнь комитатской управы с ее многочисленными собраниями и совещаниями, кипение страстей, жаркие политические споры — всё это оказалось действенным лекарством, которое приглушило тоску по жене и оттеснило на задний план навязчивую мысль о подмене дочери. Однако полностью душевное равновесие Гёргея не восстановилось. Червячок сомнения уцелел и непрестанно сверлил, грыз, точил. А иногда и сами события направляли мысли Пала Гёргея все в то же русло.

Решение Яноша Гёргея вступить в войско нового трансильванского князя-правителя сделало топорецкий замок довольно опасным местом. В Вене уже начинали искоса поглядывать на политическую возню в Кешмарке. Вполне возможно было, что сюда нагрянет какой-нибудь отряд лабанцев и первым делом постарается отомстить Яношу Гёргею за его «измену». Словом, обитатели топорецкого имения не могли чувствовать себя в безопасности. Как добрый родственник, новый вице-губернатор, предвидя такую угрозу, должен был бы, казалось, заблаговременно позаботиться о семье старшего брата и перевезти ее в какой-нибудь хорошо укрепленный город — например, в Лёче. Вместо этого Пал Гёргей задумал узнать наконец всю правду о маленькой Розалии, превзойдя при этом мудростью самого царя Соломона, и для этого решил отправить девочку в Ошдян к своей младшей сестре, Каталине Дарваш. Придумано все было очень ловко: вместе с сестрой Пал Гёргей приедет в Топорц и сославшись на предстоящие военные действия, убедит жену Яноша, что Ошдян (владелец которого, Дарваш, человек болезненный, стоял в стороне от всякой политики) окажется для Розалии более надежным убежищем, чем Топорц; после этого они попросят собрать девочку в дорогу, так как намереваются тотчас же увезти ее с собой. Поскольку они явятся в Топорц нежданно-негаданно, как снег на голову, невестка не сможет заранее обдумать, как ей вести себя, ее материнское сердце (если Мария действительно — мать девочки) не выдержит, она откажется отпустить Розалию и тем самым выдаст себя с головой. Если же она, наоборот, отдаст девочку без колебаний, значит, Розалия — не ее дитя, а дочь Каролины.