Петр Боборыкин - Василий Теркин

Она грузно поднялась, подошла к ней, обняла ее и начала гладить по головке.

— Милая моя! Как же ты так на себя смотришь? У тебя амбиции нет, маточка. Жених тебя обожает, и ты слово скажи — сейчас же тебе все предоставит, хоть птичьего молока.

"Ну, нет!" — убежденно подумала Саня и без всякой досады. Ее то и влекло к жениху, что он с характером, что у него на все свои мысли и свои слова.

— Колокольчик!..

Саня рванулась от тетки Марфы к дверям и, проходя мимо Павлы Захаровны, торопливо шепнула:

— Тетя, я скажу, если вам и папе угодно…

— То-то! И не с глазу на глаз, а теперь, здесь… Слышишь?

— Хорошо!

В гостиную она привела Теркина прямо из передней.

Он прошел бы к себе во флигель умыться, но она ему на ухо шепнула:

— Пожалуйста!.. Милый!.. Для меня!

Он с недоумением поглядел на нее, но не возражал больше. Из города вернулся он недовольный — это она сейчас же почуяла. Наверное и там к нему с чем-нибудь приставали. Точно он в самом деле какой миллионщик; а у него своих денег совсем немного — он ей все рассказал на днях и даже настаивал на том, чтобы она знала, "каков он есть богатей".

Одного взгляда на Павлу Захаровну достаточно было, чтобы распознать какой-то семейный «подход». Она поздоровалась с ним суховато, к чему он уже привык. Марфа при сестре только приседала и омахивалась платком. В гостиной было очень душно.

Саня усадила его на тот же диван, где сидела Марфа, только на другом конце. стр.484

— Вы прямо из города? — спросила она его, и ее тон сейчас выдал ее.

— Оттуда, — ответил Теркин спокойно.

— Про Петра Аполлосовича ничего нового не слыхали?

— Ничего!.. Я по своим делам.

Он начал понимать.

— Его посадили!

Саня выговорила это вполголоса, отвернувшись к нему от тетки Павлы.

— Значит, за дело!

Протянулась пауза. Саня в спине своей чувствовала понукающий взгляд Павлы Захаровны.

— Он ведь ваш товарищ был в гимназии? — заговорила

Саня и не докончила.

Взгляд Теркина смутил ее, и она начала краснеть.

— Был, — ответил он менее спокойно, оглядел всех и остановил взгляд на Павле Захаровне.

— Пожалейте его!.. Он в остроге сидит!.. Милый!

Стремительно выговорила это Саня и поникла головой под его плечом.

Теркин увидал в дверях Ивана Захаровича, почему-то в длинноватом парадном сюртуке, доверху застегнутом.

"Подстроили Саню!" — подумал он шутливо, но ощутил в то же время досаду на свою невесту за такую подстроенную сцену.

Иван Захарыч мог слышать последние слова дочери. У него в лице и выражение было такое именно, что он слышал их и ждет, какой эффект произведет просьба Сани на его будущего зятя.

Бесцветные глаза на этот раз как будто даже заискрились. В них Теркин прочел:

"Посмотрим, мол, какие ты шляхетные чувства выскажешь. Тянешься на линию землевладельца и чуть не важного барина, а поди, остался как есть кошатником и хамом!"

Внутри у него защемило. Он встал, немного отстранив рукой Саню, подошел к дверям и поздоровался с Иваном Захарычем молча, пожатием руки.

— Саня просит Василия Иваныча, — начала тетка Павла бесстрастно и веско, — помочь своему товарищу стр.485 по гимназии, Петру Аполлосовичу, в теперешней беде.

— Василий Иваныч, — отозвался Иван Захарыч, кажется, не в особенно приятельских чувствах к своему товарищу. Пожалуй, и не знает до сих пор, в каком он положении.

— Слышал сейчас, — ответил Теркин немного резче и заходил по комнате в другом ее углу. — То, что я сказал Александре Ивановне, то повторяю и вам, Иван Захарыч: должно быть, не зря арестовали Зверева и в острог посадили. Особенно сокрушаться этим не могу-с, воля ваша. Разумеется, от тюрьмы да от сумы никому нельзя открещиваться… Однако…

Он хотел сказать: "заведомым ворам мирволить не желаю", но вовремя воздержался. Зверев сам ему открыл о своей растрате. Было бы «негоже» выдавать его, даже и в таком семейном разговоре. Слышал он еще на той неделе, что Зверева подозревают в поджоге.

— Позвольте спросить, — продолжал он, подходя ближе к Ивану Захарычу, — по какому же делу он попал в острог?

— Донесли… будто он поджег завод для получения страховой премии.

Иван Захарыч повел плечами.

— И вы не считаете его на это способным? — спросил в упор Теркин.

— Не считаю-с!.. Дворянин может зарваться, легкомысленно поступить по должности… Но пускать красного петуха…

— Вы такой веры?.. Ну, и прекрасно. Но опять что же я-то могу во всем этом? Мы были товарищи, но вам ведь неизвестно, в каких мы теперь чувствах друг к другу. Довольно и того, что от него нашему обществу убыток нанесен с лишком в десять тысяч рублей. А не заключи мы с вами как раз перед тем сделки — вы бы пострадали. Будь это за границей, против него помимо уголовного преследования начали бы иск. А я — представитель потерпевшей компании — махнул рукой, хотя, каюсь, сгоряча сам хотел начать расследование — почему это завод загорелся точно свеча, когда работы в нем никакой не было! Как же прикажете ему помогать?