Петр Боборыкин - Василий Теркин

Теркин все-таки не хотел назвать себя по фамилии при Силоамском. Тот медлил закрыть дверь за собою.

— Весьма рад!.. Записку нашел… Не угодно ли на диван?

Голос у станового был самый «духовный». Говорил он резко на «он», как говорят в глухих заволжских стр.310 селах, откуда он был родом, да и в местной семинарии этот говор все еще держался, особенно среди детей деревенских причетников.

— Можешь идти, — оттянул густым басом становой в сторону посыльного и еще раз движением правой руки пригласил гостя на диван.

— С нашим древним селом желаете ознакомиться? — тем же басом спросил становой и довольно молодцевато, почти по-военному, перевел высокими своими плечами.

— Кладенец — моя родина. Только я от нее поотстал.

— Извините… фамилии не разобрал в точности.

— Теркин.

По выражению глаз станового не видно было, что фамилия «Теркин» что-нибудь ему напомнила.

— Родителей имеете здесь?

— Нет! Никого!

— Отец настоятель пишет, что вы интересуетесь осмотреть молельню здешних старообрядцев… Это можно. И службу ихнюю тоже желательно видеть?

— Коли это не соблазнительно будет для них.

Становой усмехнулся сквозь густые усы своим широким семинарским ртом.

— Понятное дело… Как по имени-отчеству?

— Василий Иваныч.

— Понятное дело, они всегда на всякого никоньянца волком смотрят… Однако допускают.

— Вы с ними ладите?

— По теперешнему времени, — глаза станового улыбнулись, — нет для них никаких таких угнетений… под условием, конечно, чтобы и с их стороны не происходило никакого оказательства или совращения. Опять же здесь и миссионер нарочито на сей конец имеется. Вы не изволили побывать у него?

— Побываю.

— Малый весьма дошлый и усердный. По правде вам сказать, он один и действует. Монашествующая наша братия да и белое духовенство не пускаются в такие состязания. Одни — по неимению подготовки, а другие — не о том радеют… Чуть что — к светскому начальству с представлениями: "и это запрети, и туда не пущай". И нашему-то брату стало куда труднее против прежнего. В старину земская полиция все была… стр.311 и вязала, и решала. А теперь и послабления допускаются, и то и дело вмешательство…

Басистым коротким смехом прервал себя становой.

— У них и богадельня есть?

— Как же… И даже весьма солидное каменное здание. Намерение-то у них было в верхнем этаже настоящую церковь завести. Они ведь — изволите, чай, припомнить — по беглопоповскому согласию. Главным попечителем состоит купец миллионщик. На его деньги вся и постройка производилась. Однако допустить того нельзя было. Так верхний этаж-то и стоит пустой, а старухи помещаются в первом этаже.

Теркин слушал станового и помнил, что ему надо узнать, где проживает Аршаулов, тот «горюн», который пострадал из-за кладенецких мужиков еще больше, чем

Иван Прокофьич; только не хотел он без всякого перехода разузнавать о нем.

— А в двух здешних сельских обществах по-прежнему усобица идет? — спросил он другим тоном.

— Идет-с, — оттянул становой с усмешечкой. — Еще не так давно конца-краю этому не было. Однако теперь партия торговая… самая почтенная, та, что на городовое положение гнет, одолела… Прежних-то, как бы это фигурально выразиться, демагогов-то, горлопанов- то поограничили. Старшина, который в этой воде рыбу удил…

— Малмыжский? — не утерпел Теркин.

— Вам, следственно, не безызвестно?

— Слыхал.

— Он разжился и ушел подобру-поздорову. Аггелы его, — становой рассмеялся, довольный своим словом, — все проворовались или пропились. Вот рассыльного при себе, почти Христа ради, держу! — Он указал курчавой головой на дверь. — Был писарь у них и первый воротила… Силоамский по фамилии, зашибается горечью… Потерплю-потерплю, да тоже прогоню.

— И ссудосберегательное товарищество рухнуло?

— Обязательно! Затея, была, ежели так взять, великодушная, но ничего, кроме новых смут и хищений, не вызвала… Да и тот, который…

Он не договорил и жалостно улыбнулся.

— Вы хотели сказать про Аршаулова?

— И про него вам известно?

— Бедняга!

— Это точно! стр.312

Тут было у места расспросить его про Аршаулова. Становой не стал ежиться или принимать официальный тон, а довольно добродушно сообщил гостю, что Аршаулов водворен сюда, проживает у старухи матери, чуть жив, в большой бедности; в настоящее время, с разрешения губернского начальства, находится "в губернии", но должен на днях вернуться. Он растолковал