Чарльз Диккенс - Одного поля ягода

Обойдя всю площадь и заметив, что в ее безлюдье было что-то мертвое, словно она приняла снотворного, а не погрузилась в естественный сон, учитель и мальчик помедлили в том месте, где Черч-стрит примыкала к ней своими тихими домиками. К этим домикам Чарли Хэксем и повел учителя и около одного из них остановился.

— Кажется, моя сестра поселилась вот здесь, сэр. Она перебралась сюда временно, вскоре после смерти отца.

— А ты виделся с ней с тех пор?

— Всего два раза, сэр, — ответил мальчик по-прежнему неохотно. — Но это ее вина, а не моя.

— На что она живет?

— Лиззи всегда хорошо шила, а сейчас она устроилась у одного портного, который шьет матросское платье.

— А ей случается брать работу на дом?

— Иногда случается, но большую часть дня она, по-моему, проводит там, в мастерской. Вот сюда, сэр.

Мальчик постучался; в двери что-то щелкнуло, и она распахнулась. Следующая дверь, выходившая в маленькую переднюю, стояла настежь, и они увидели перед собой неведомо кого — девочку… карлицу… девушку?., которая сидела в старомодном низеньком кресле перед низенькой скамейкой наподобие рабочего станка.

— Я не могу встать, — сказала девочка, — потому что у меня спина болит и ноги не слушаются. Но я здесь хозяйка.

— А еще кто-нибудь есть дома? — спросил Чарли Хэксем, с изумлением глядя на нее.

— Сейчас никого нет, — бойко и с чувством собственного достоинства отвечала девочка. — Никого, кроме хозяйки. А что вам нужно, молодой человек?

— Я хотел повидаться с сестрой.

— У многих молодых людей есть сестры, — возразила ему на это девочка. — Вы лучше скажите мне, как вас зовут, молодой человек?

У этой странной маленькой особы с остреньким, но отнюдь не уродливым личиком, на котором сверкали ясные серые глаза, был такой острый взгляд, что ей, видимо, сам бог велел стать острой и на язык. Как будто и слова ее и вся повадка не могли быть иными при таком обличье.

— Я Хэксем.

— Ах, вот оно что! — воскликнула хозяйка дома. — Я, собственно, так и думала. Ваша сестра придет минут через пятнадцать. Я очень люблю вашу сестру. Мы с ней большие друзья. Садитесь. А этого джентльмена как зовут?

— Это мой учитель, мистер Хэдстон.

— Садитесь и вы. Только, пожалуйста, затворите сначала дверь. Мне самой трудно это сделать, потому что у меня спина болит и ноги не слушаются.

Они молча повиновались, а маленькая особа, принявшись за прерванную работу, взяла волосяную кисточку и стала смазывать клеем тонко нарезанные кусочки картона и дощечки. Ножницы и два-три ножика, лежавшие на скамье, свидетельствовали о том, что девочка нарезала все это сама, а разноцветные ленты, лоскуты шелка и бархата, вероятно, должны были приукрасить ее изделья, набитые как полагается (набивка лежала тут же). Проворные пальцы девочки двигались с поразительной быстротой; она соединяла тонкие краешки, прикусывала их зубами для прочности и то и дело посматривала на гостей исподтишка своими серыми глазами, взгляд которых стал еще острее, чем прежде.

— А вот вам ни за что не угадать, какое у меня ремесло, — сказала она после очередного осмотра.

— Вы делаете подушечки для булавок, — ответил Чарли.

— А еще что?

— Перочистки, — сказал Брэдли Хэдстон.

— Ха-ха-ха! А еще что? Хоть вы и учитель, а вам не отгадать.

— Вы делаете что-то из соломы, — и он показал на край скамьи, — а что именно, я не знаю.

— Молодец! — воскликнула хозяйка дома. — На подушечки для булавок и перечистки идут остатки материала. А самое главное в моем ремесле солома. Ну! Отгадайте, что я делаю из соломы?

— Кружочки под блюда?

— Выдумали тоже, а еще учитель! Вот отгадайте загадку, это будет вам вроде подсказки. Я люблю тебя, когда ты начинаешься на «К», потому что ты красивая. Я бегу от тебя, когда ты начинаешься на «К», потому что ты капризная. Мы пойдем с тобой в "Королевскую корону", и я подарю тебе капор. Зовут тебя Кривляка, а живешь ты в курятнике. Ну! Что я делаю из соломы?

— Капоры?

— Да! Для модниц, — сказала хозяйка дома, утвердительно склонив голову. — Для кукол. Я кукольная швея.

— Надо полагать, это прибыльное дело?

Хозяйка дома пожала плечами и тряхнула головой.

— Нет. Платят гроши. И всегда спешка. На прошлой неделе одна кукла выходила замуж, и я просидела за работой всю ночь. А мне это вредно, потому что у меня спина болит и ноги не слушаются.

Учитель и мальчик со все возрастающим удивлением смотрели на эту маленькую особу, и, наконец, учитель сказал: