Кришан Чандар - Иранский плов

Здесь произошло то же самое. После недолгого изучения моей персоны мальчики улыбнулись, и один из них сказал:

– Подсаживайся к нам, брат, и, если хочешь, пой вместе с нами.

Сказав это, высокий худенький мальчик вновь обратился к своему деревянному ящику, а все остальные начали петь:

Но вот высокий мальчик отбросил ящик и обратился к товарищу, который сидел, скорчившись и пригнув голову к коленям:

– Эй, Мадхубала, а ты почему не поешь?

Мадхубала поднял голову. Лицо его было далеко не так красиво, как у знаменитой киноактрисы Мадхубалы. Правая его щека была изуродована шрамом, который пересекал щеку от подбородка к виску. На лице отчетливо выделялись рябинки оспы. Его маленькие глаза на круглом лице напоминали две черных узких щелки. Облизнув пересохшие губы, он сказал:

– Отстань от меня! У меня живот болит!

– Опять ел иранский плов, балда?

– Ел, – со вздохом признался Мадхубала.

– Зачем?

– Что поделаешь, сегодня я вычистил только четыре пары ботинок.

Второй мальчик, который казался старше всех – на его верхней губе и подбородке уже пробивался темный пушок, – почесав нос, обратился к Мадхубале:

– Ступай, Мадхубала, побегай вокруг площади. Вставай, вставай, я тоже пойду с тобой. После двух кругов живот перестанет болеть.

– Да отстаньте вы от меня!

– Вставай лучше сам, а то я подниму!

– Право, Кокку, оставь меня, мне уже лучше!

– Вставай, говорю, подлец, ты нам только песню портишь!

Кокку поднял Мадхубалу и потащил его к площади. Сидевший рядом со мной мальчик сказал, почесав в затылке:

– Черт знает что получается, поешь иранского плова – плохо, не поешь – тоже плохо!

– Что ты говоришь, брат? – вмешался я. – Иранский плов очень вкусная штука, как может от него болеть живот?

Все мальчишки покатились со смеху. Один из них, на котором была изорванная в клочья рубашка и короткие штанишки и которого, как я еще раньше слышал, называли Кульдип Каур, сказал, обращаясь ко мне:

– Да ты, видать, никогда не ел иранского плова?

И, расстегивая пуговицы на своей рубашке, он рассказал мне, что иранским пловом они попросту называют объедки, которые покупают в иранском ресторане. В те дни, когда у мальчиков бывало мало клиентов и им не удавалось заработать достаточно денег, им приходилось есть иранский плов. Все, что остается за день на тарелках посетителей – кусочки мяса, рис, хлеб, кости, объедки овощей и фруктов, – повар собирает в отдельную посуду и варит адское кушанье, которое продает по две анны за порцию. Эту стряпню называют иранским пловом.

– Даже самые бедные люди в нашем квартале не едят его, – сказал Кульдип Каур, – однако повар все же продает в день по нескольку порций. Больше всего этот плов покупаем мы, а также мальчишки, подгоняющие такси прохожим, торговцы старой мебелью, строительные рабочие и безработные.

– Почему тебя зовут Кульдип Каур? – спросил я мальчика.

Кульдип Каур, который уже успел снять с себя рубашку и теперь, растянувшись на траве, с наслаждением поглаживал свой черный живот, услышав мой вопрос, принялся хохотать. Потом, оборвав смех, сказал одному из мальчиков:

– Принеси-ка мой ящик!

В ящике Кульдипа лежали принадлежности для чистки ботинок. На каждой коробочке с ваксой была наклеена картинка, изображающая Кульдип Каур.

– Покажи ему свой, – сказал Кульдип, обращаясь к другому мальчику.

На крышке коробочек этого мальчика были наклеены фотографии киноактрисы Наргис, вырезанные из газет и журналов.

– Вот этот балда называется у нас Наргис, вот этот – Нами, а этот Зария. Мы все, сколько тут нас есть, наклеиваем на свои коробочки с ваксой фото какой-нибудь кинозвезды и называемся ее именем.

– Зачем?

– Да затем, что идиотам-клиентам это нравится. Мы им говорим: «Сахиб, кого вы предпочитаете: Наргис, Нами, Зарию, Мадхубалу?» Какая артистка ему больше по душе, того мальчишку он и зовет. Ну, например, одному нравится Наргис, другому Мадхубала… Нас всего восемь человек, и мы все сидим здесь на автобусной остановке возле станции Чёрч Гейт. Наши дела идут неплохо, да и работать так интересней.

– А полицейский ничего не говорит, что вы здесь сидите напротив иранского отеля? – спросил я.

– А что он скажет, подлец? Мы платим ему за это!

И за то, что спим здесь, – тоже платим! – горячо воскликнул Кульдип Каур.

Он лежал на спине, но теперь вскочил и, щелкнув пальцами, сделал вид, что подбросил что-то в воздух. Потом он схватил воображаемый предмет, разжал руку, но она была пуста. Он улыбнулся и, не говоря ни слова, снова опрокинулся на спину.