Луи Селин - Банда гиньолей

Кругом зашикали: «Тс-с-с!»

И вот она снова бросила свою реплику:

— A smell of blood! A smell of blood!

С вдохновенным видом замерла, подняв палец… Любимая поза.

Обратила взор к собравшимся. Если она снова начнет обвинять меня, я запущу ей стулом в рожу.

Во-первых, не было никакого запаха крови… Черт знает, что она несла!.. Уж мне-то известен запах крови. Пахло горелой падалью. Все-таки разница! И еще чем-то вроде креозота… Достаточно было посмотреть на голову, на самый труп… Уж я насмотрелся и на головы, и на трупы… Прошу прощения, я не мог ошибиться…

Неохота мне было связываться с Боро!.. Но я все-таки задал ему вопрос:

— Скажи, откуда ты его притащил?..

Неужели его тогда так и не вытащили, то есть не достали из-под обломков? Я, как сейчас, видел его в подвале… Не приснилось же мне, как его пытались высвободить, дергая из стороны в сторону? А уже начался пожар, горело барахло, горел весь притон!..

Он не ответил на мой вопрос.

— Что молчишь? — наседал я на него. — Уши заложило?.. Откуда ты его притащил?..

Он лишь буркнул что-то невнятно.

— Выкладывай! — заорал я.

— Из госпиталя! — проговорил он наконец.

Вел он себя так, словно я его обидел… Что же это? Скорее мне нужно было обижаться!.. Так я ему и заявил… Насупившись, он надвинул котелок поглубже.

— Живот разболелся! — проворчал он. — Все эта стручковая фасоль!..

— Откуда вы его привезли? — не отставал от него я. — Из какого госпиталя?.. Издалека?..

— Из Лондонского, — последовал ответ.

Я что-то не мог сообразить.

— Они что, уже тогда его вынесли? После эксгумации?

— Из покойницкой, дурило!.. Не из постели, сам рассуди!.. Из морга Лондонского госпиталя… Сударь удовлетворен?..

Он тоже чувствовал себя неуютно.

— Я же ничего не знал!..

— А когда ты что-нибудь знаешь, обормот?.. Сударь сматывает удочки, вот тебе и весь сказ! Сударь перетрухал и смазывает пятки. Сударь не любит неприятностей… Пусть дружки из дерьма сами выдираются!..

И «обор-р-рмот» и «выдир-р-р-раются» прозвучали в его устах с привычным акцентом… Я начал смекать…

Вынес его Клодовиц, воспользовавшись служебным помещением, работой в больнице… Неплохую комбинацию обстряпали!..

— Как же вам удалось?

— Пришел бы, да и сам посмотр-р-р-рел!.. Дельфина между тем кричала благим матом — снова с ней приключилась горячка… Голос ее обрел необычайную звучность. Она вопила, стоя у перегородки… Трагедия потрясала ее до основания, все в ней ходило ходуном: руки, голова, глаза, зад. Она дергалась в корчах, рвала на себе воланы, шлейф… Хрусть! Еще разок!.. Хрясть!.. Дико металась по своей импровизированной сцене…

Но вот замерла на месте и грозно вопросила:

«Macbeth, Macbeth, what's the business? Such a hideous trumpet calls to parley.»

Она сделала вид, будто слышит нечто, доносящееся издалека…

Затем принялась подражать некоему голосу:

— Туру-ту-ту!.. Трубящий рог… Его он призывал, зычный, пронзительный… Туру-ту-ту… Эгей, Макбет! Эгей!..

Какой тут гвалт поднялся в пивнушке! Все затрубили хором: «Туру-ту-ту!» Ни дать, ни взять, ярмарочный балаган… А в двери между тем стучались новые посетители. По филенке дубасили то ли двое, то ли трое. Сороконожка пошел отворять…

Колотили все громче… Дверь распахнулась, двое полицейских навели на нас свои карманные фонарики.

— And you, scoundrels! What your light? А вы, молодцы! Что за иллюминация?

Им показалось, что у нас горит слишком яркий свет… Вышли во двор и приволокли горланившего негра-мародера, из тех, что промышляли по трюмам. Накрыли его, когда он воровски пробуравливал дырку в ромовой бочке, собираясь насосаться прямо из нее. С его толстой губой — дело нехитрое… Прием «поцелуй» общеизвестен… Они крутили ему уши… он хныкал… жалобно вскрикивал… Еще тройку алкавших сцапали… Вечно их мучит жажда…

Они уселись вместе с остальными, увидели таз с грогом и дымок над ним. Копы молча устроились, протиснувшись меж девиц. Да, разумеется, к этому часу пивную следовало закрыть… Усталые копы с вожделением вдыхали запахи… Негр перестал хныкать, ему тоже хотелось выпить, хотелось, чтобы с ним обращались как с гостем… Было уже без малого три часа ночи. Каскад предложил гостям сигары… Сначала отказались, потом взяли — полисмены, не негр…

Дельфина клевала носом, сев у перегородки, — устала ломать комедию… Мне хотелось кое-что сказать ей, но… терпение… Закурил. Сигары настоящие — не крученые, а «корона» с ободком и родословной. Мой праздник!.. Бит Бен пробил без четверти, отзвуки долго перекатывались над рекой… Громы небесные… Дивные пушечные удары… Хотел бы, чтобы мне объяснили, зачем устроили попойку?..