Луи Селин - Банда гиньолей

Вновь передо мной это лицо, покрытое толстым слоем белил, раскрашенное. Черт, даже в пот кинуло!

— Морданчик! — бросил я ей. — Морданчик!

Я сейчас заору. Усилием воли взял себя в руки… Она полюбопытствовала, кто такая Вирджиния, впервые видела… Надо было познакомить, но ведь она только что пела перед ней «Веселых вдовушек»!.. Поразительная рассеянность!

— Darling? Darling pet!

Начал представлять… Гвалт стоял уже такой, что ничего расслышать нельзя было… Набралась куча народа, драли глотки, хоть уши затыкай… Мне пришлось кричать во всю мочь, чтобы можно было понять хотя бы слово…

— Мистресс Дельфина! — Ничего не было слышно. — Мистресс Дельфина!

Низкое приседание артистки перед собранием у стойки… Представление по полному чину… Ничего не выпустить бы из вида, рассмотреть все до мелочей: украшения, красивые перья, лорнет — классический облик! Как была артисткой, так и осталась ею. Goddamn! Надо бы все рассказать, растолковать, перевести Состену… Совершенно растерянный, он только глазами хлопал.

— Дельфина Уэйн, артистка!.. Состен!

Она обиженно отчитала меня:

— Yes, you said bubble… artist… certainly! Comedian! Many parts young man! Many souls! And some! Легко сказать, артистка! Конечно! Много ролей, молодой человек! Много сердец, и еще кое-что в придачу!

Она находила, что мне недоставало тепла. Зал взорвался смехом, за столами загрохотали из конца в конец…

Шляпа, две вуалетки, желтые и красные страусиные перья, лорнет — было чему смеяться, даже в Лондоне!.. С вызывающим видом она разразилась бранью:

— Asses! Asses! Despisable asses! Жалкие ослы!

В эту самую минуту в городе грянули взрывы… Бум!.. Бам!.. Бабах!.. Казалось, сыпалось со всего неба, земля дрожала… Бах-бабах!.. Бомбили Поплар… Все подпрыгивало: здание, столы. Яростные очереди трещали… Цепеллины?.. Пока ничего не было видно… Багряные отсветы на небе, на воде. Плеск волн… Ночь внезапно озарилась, вспыхнули прожекторы… Звенел колокол пожарной дружины, летевшей во весь опор… прогремел обоз огнеборцев, умчался в ночь… Весь противоположный берег багрово мерцал… Бам-бада-бам!.. Бабах!.. Гремели новые взрывы, громыхало до самых облаков, но не пугало, не наводило смертельного ужаса, а казалось больше ярмарочной потехой… Ба-ба-бах!.. Трескучими хлопками взрывавшихся шутих…

— Ура! Ура-а-а!..

Оглушающая трескотня, мощные взрывы, вакханалия громов… Дельфина ликовала:

— Hurray!.. Hurray!.. Celebration!.. Long live Магу!.. Long live the King!.. Ура!.. Вот так славно!.. Да здравствует Мэри!.. Да здравствует король!..

Она подпрыгивала, скакала, сдернула шляпу с вуалетками, собиралась весь зал поднять с мест, трижды провозглашала тост за здоровье короля Георга.

Атас! Слишком поглощенные зрелищем вспышек, мы не заметили, как приплыл в лодке комиссар речной полиции. Сойдя на берег, он обратился к нам:

— Gentlemen, a child is lost! Джентльмены, потерялся ребенок!

Он занимался розысками.

Комиссар повел по нас лучом карманного фонарика…

— No, sir!.. No, sir!.. — дружно ответили ему.

— Good! Good night! Ладно, спокойной ночи!

Полицейский исчез.

Вверху шла отчаянная пальба, повсюду в небе бабахало, над городом на головокружительных стеблях распускались букеты огненных цветов в окаймлении синих, желтых, красных листьев…

Да, дивное зрелище устроили! Это тебе не штормящее море… Резкие хлопки разрывов среди звезд, огненные зигзаги, громовые россыпи… Ни чуточки не было страшно, смотрелось с удовольствием… Сквозь маленькие оконца пивной видно было не очень хорошо, все повалили на улицу, дабы в полной мере насладиться зрелищем…

Самое подходящее время сбежать, я дернул за рукав Состена:

— Эй, чокнутый! Я опаздываю, судно скоро отваливает… Eight fifteen…

— Негодяй! — вспылил он. — Неужели бросишь девочку?.. Ты не сделаешь этого!

— А ты для чего? — возразил я. — Ты-то здесь, чудило! Тебе трудно заняться ею? Уж ты постарайся!.. А я постараюсь для вас, приготовлю все для переезда…Трудно тебе развлекать дядю? Не хочешь помочь мне?.. Зарываешься, лодырь!..

Скривив рожу, надувшись, он переминался с ноги на ногу.

— Ну, знаешь!.. Ну, знаешь!..

Упрям! Он полагал, что я совершал гнусность, предательство, считал меня последним негодяем… Не хотелось ему оставаться в Лондоне, ему хотелось уплыть со мной, прямо сейчас. Он был знаком с Америкой и считал, что все устроит лучше меня…

— Ты слишком стар, дурья голова… Слишком стар…

Он послал меня к черту:

— Оставайся с ней сам! Как раз по тебе дело! Сам же говорил, она беременна…