Минуло так лiто, ба й осiнь, ба й зима, — настали свята. По святах мали ми забиратися геть з Борислава. В цвiтну недiлю пiшов Iван до Тустанович, щоби довершити згоду, — таки на другий день мав дати тамтому чоловiковi завдаток, а як перейдемо вже до Тустанович, то мав дати му решту грошей. Пiшов мiй Iван. Змеркаєся — нема Iвана. «Ну, нiчо, — гадаємо собi, — може, там де на могоричi абощо». Але Марта якась неспокiйна весь день ходить, нудить, сама не знає чого. Нiч минула — нема Iвана. На роботу приходимо — вiн не приходить. Наставник Мортко питався мене, де вiн. Я му розповiв усе, а той ще крикнув:
— От, десь, драбуга, впився та й спить, а на роботу не йде!
Гадкую я сюди й туди, — де би Iван був? Вечором по роботi приходжу до хати — нема. Гадаю собi:
«Пiду по шинках, пошукаю, порозпитую». Заходжу до головного шинку, — там повно рiпникiв, — заздрiв я межи ними й Мортка, але котрi саме були знаком! рiпники, того не тямлю. Якiсь штири незнакомi, вже нiби п'янi, стоять насеред хати i спiвають: оден святовечiрньої, другий страстi, третiй пiдскоцької, а четвертий думки, ще й мене питаються, чи гарно пасує разом?
— Iдiть собi до чорта! — крикнув я на них. — Там будете акурат пасувати!
Вони до мене. Вчепилися, той за руку, той за полу, кличуть горiвки. Спересердя лигнув я душком кватирку. Вони в регiт, другу кличуть. Анi суди боже вiд них вiдпекатися. А ту бачу, що Мортко усе пiдморгує на них, дiстодiто: не випускайте з рук! Випив я другу кватирку. Зашумiло в головi, хата з людьми ходором заходила. Тямлю ще, що ввiйшли якiсь два знакомi рiпники, що-м з ними вiтався i частувався, — але кiлько вже намучив свою дурну стару голову, а не можу пригадати собi й досi, хто то такий був.
— А що ж тобi тото так доконечно треба знати? — перебив його оповiдання Андрусь.
— Ах, чи доконечно! Менi так, дурному, здаєся, що я через тото й справу програв!
— Що? Через тото? А то яким свiтом?
— Ба, послухай лишень! Я аж тепер, по невчасi, як зачав пригадувати собi все до крихiточки, що i як тодi було, аж тепер нагадав собi, що були якiсь два знакомi, лиш не знати котрi. Коби дiзнатися, були би зараз свiдки.
— Свiдки? Нащо? До чого?
— Послухай лишень! П'ю я, в шинку гамiр, а ту в ванкирi обiч хтось злупотiв склянкою, — мiй Мортко тiлько миг, побiг до ванкира. Чую: там говорять — Мортко потихо, а хтось другий голосно. Що за неволя! Якийсь знаємий голос, так як Iванiв! Знати, що п'яний, язиком путає, але голос єго. Я пруднувся до дверей ванкира i нехотячи потрутив одного з тих, що мене частували. Той гримнув собою до землi. Другi прискочили до мене.
— Гов, свату, гов! — ревуть, — Що бо ти людей тручаєш та розмiтуєш? Га?
— Та я нехотячи!
— Еге, нехотячи! — рипить один, — Знаємо ми таких!
В тiй хвилi створилися дверi ванкира i в дверях показався, — присяг би-м нинi, що показався мiй Iван, держачися за одвiрок. За ним стояв Мортко i держав го за плечi. Я знов пруднувся до него.
Але в тiй хвилi вiн щез, дверi заперлися, а один рiпник пiрвав мене за груди.
— Ану, я тебе, свату, нехотячи межи очi заїду, — крикнув вiн i як зацiдить мене межи очi, аж менi сто тисяч свiчок в очах заярiлося i все в головi перемiшалося. Тямлю ще тiлько, що-м одному вчепився в волосся i що другi обскочили мене, мов кати, i збили пiд ноги. Очевидна рiч, що вони були пiдмовленi, бо я їх анi не знав, не видав, анi не зробив їм нiчого. Що сталося далi зо мною, де дiвся Iван, де дiлися тотi два знакомi рiпники — не тямлю нiчого. Все затьмарилося в моїй головi.
Я прокинувся в хатi, на постелi. Марта коло мене сидить i плаче.
— А що, де Йван? — се було моє перше питання.
— Нема.
— Але чень же був дома?
— Не був.
Дивлюся я, вона така змарнiла, стурбована, що тiлько снасть єї. Що за нещастя?
— Але ж я, — кажу, — вчора вечiр видiв его. Вона всмiхнулася крiзь сльози i похитала головою.
— Нi, — каже, — ви вчора вечiр нiяк не могли його видiтп. Ви вчора вечiр лежали ось ту без пам'ятi.
— А що ж, то нинi не вiвторок? — спитав я.
— Нi, нинi вже п'ятниця. Ви вiд понедiлка ночi лежите осьде як мьртвий, у горячцi та манколiї.
— А Iвана не було вiдтодi?
— Не було. Вже куди я не ходила, кого не розпитувала, — нiхто не знає, де вiн i що з ним.
— Але ж я го в понедiлок видiв у шинку. Марта нiчо па то, тiлько здвигнула плечима i заплакала. Певно, бiдна, подумала собi, що се менi так з перепою привидiлося.
— Але ж аби-м так свiт божий видiв, як-єм його я видiв достотку своїми очима!
— Ба, та-бо якби вiн був тодi в Бориславi, то був би прийшов додому, — сказала Марта.
— От тож-то й менi дивно. А в Тустановичах був, не знаєш?
Читать дальше