Герман Мелвилл: Тайпи (Шпет)

Джимми, бросив ремесло матроса, остался в Нукухиве, научился местному языку и потому часто служил французам в качестве переводчика. Этот старый сплетник постоянно являлся на суда, стоящие в гавани, и развлекал корабельную команду россказнями о придворных скандалах или небылицами про жителей Маркизских островов. Я помню один из его рассказов на борту «Долли», — сущую галиматью о двух чудесах на острове. Одним из этих чудес природы был старый отшельник, славившийся своей святостью и колдовством, живший в пещере в горах, где он скрывал от мира пару громадных рогов, росших у него на голове. Несмотря на славу о его благочестии, этот ужасный старик внушал страх всему острову; говорили, что он темной ночью выползает из своего убежища и охотится за людьми. Вторым чудом, о котором нам говорил Джимми, был младший сын короля. Хотя мальчишке только что исполнилось десять лет, он был сделан жрецом. Дело в том, что у него на голове рос гребень, как у петуха, и его суеверные соотечественники видели в этом особое предопределение.

Но вернемся к Тоби. Как только он увидал старого моряка на берегу, он побежал к нему: туземцы двинулись следом и окружили их плотным кольцом.

После короткого приветствия Джимми начал рассказывать моему товарищу, как он узнал о нашем бегстве с судна и о нашем пребывании у тайпи. Оказалось, что Мованна приказал ему явиться в долину, посетить там его друзей и затем забрать нас обоих с собой. Его королевское величество было будто бы особенно заинтересовано в том, чтобы поделить с Джимми награду, обещанную за нашу поимку. Однако Джимми уверял Тоби, что с негодованием отверг это предложение.

Все это немало удивило моего товарища. К тому же никто из нас не думал, что хоть какой-нибудь белый когда-либо посещал жителей долины Тайпи просто из товарищеских побуждений. Один из жрецов нашей долины считался другом Джимми, и благодаря этому Джимми защищало табу.

Кроме того, он рассказал, что иногда его присылают в бухту, чтобы скупить фрукты для судов, стоящих в Нукухиве. С таким поручением он, по его словам, прибыл и в этот раз. Он переправился через горы, чтобы попросить туземцев приготовить на берегу фрукты, за которыми завтра приедет на лодке.

Затем Джимми спросил Тоби, хочет ли он уехать с острова. Если хочет, то в соседней гавани стоит судно, на котором не хватает людей, и он может взять его с собой и проводить на борт в этот же день.

— Нет, — сказал Тоби, — я не могу уехать с острова, если мой товарищ не уедет со мной. Я оставил его с больной ногой в долине, потому что туземцы не пустили его сюда. Давайте пойдем в долину и захватим его с собой.

— Но как же он переправится с нами через перевал, даже если мы и доведем его до берега? — возразил Джимми. — Лучше оставить его до завтра, и я привезу его в Нукухиву на лодке.

— Это не годится, — ответил Тоби, — пойдем сейчас же со мной и приведем его во всяком случае сюда.

Сказав это, Тоби спешно повернул обратно на тропинку, ведшую в долину. Но едва он сделал несколько шагов, как десяток рук схватил его, и он почувствовал, что ему не дадут сделать ни шага дальше.

Напрасно он боролся с ними, они и слышать не хотели о его уходе с берега. Удрученный этим неожиданным препятствием, Тоби стал заклинать моряка отправиться за мною. Но Джимми возразил, что в том настроении, в каком находились тайпи, они не позволили бы ему сделать это. Хотя раньше он утверждал, что туземцы не могут причинить ему никакого вреда.

В ту минуту Тоби мало думал о том, что Джимми просто негодяй, — в этом он убедился впоследствии, — который хитростью заставил туземцев остановить Тоби, когда тот пошел за мною. Старый матрос знал хорошо, что островитяне никогда не согласились бы отпустить нас обоих, и поэтому хотел захватить с собой одного Тоби. Все это он делал с целью, которая стала ясна только впоследствии. Во всяком случае, в то время товарищ мой не знал ничего.

Он все еще боролся с островитянами, когда Джимми снова подошел к нему и посоветовал не раздражать туземцев, говоря, что он этим лишь ухудшает дело и для меня и для себя. «Ведь если туземцы придут в бешенство, то может очень плохо кончиться». Наконец, Джимми усадил Тоби на сломанное каноэ, около кучи камней, на которой возвышался маленький разрушенный храм: он держался подпертый четырьмя веслами и спереди был завешен сетью. Здесь встречались рыболовы, возвращавшиеся из открытого моря; их скудные приношения лежали внутри храма на черном гладком камне перед божком. Джимми сказал, что место находится под охраной табу и что никто не тронет их, и даже не приблизится к ним, пока они стоят в тени храма. Затем старый матрос вступил в серьезный разговор с Моу-Моу и некоторыми другими вождями, после чего объявил Тоби их решение: туземцы не позволяют ему возвращаться в долину, и нам обоим, ему и мне, придется плохо, если Тоби долго еще будет торчать на берегу.