Джордж Мередит - Испытание Ричарда Феверела

— Гм! — сказал он. — Почему же вы ему об этом раньше ничего не сказали?

В расспросах фермера сквозила нестерпимая для мальчика язвительность; она заставила Ричарда сжать губы и, закинув голову, вперить свой взгляд в потолок.

Фермер Блейз был твердо убежден — мальчик лжет.

— Гм! Так вы все же на своем стоите, что это вы подожгли скирду? — спросил он.

— Ответственность за это несу я! — изрек Ричард величественно, как древний римлянин.

— Э, нет! — поправил его прямодушный бритт. — Одно из двух: либо вы подожгли, либо нет. Так что же все-таки было?

Припертый к стене, Ричард пробормотал:

— Да, поджег я.

Фермер Блейз позвонил в колокольчик. Маленькая Люси тут же откликнулась на этот зов; он послал ее за неким жителем Белторпа, по прозвищу «Коротыш», и она вышла из комнаты так же быстро, как вошла, не сводя глаз с Ричарда.

— Знайте же, — сказал фермер, — таких уж я правил. Я человек прямой, мастер Феверел. Говорите мне правду, и я буду вам другом. Попробуйте только хотя бы раз меня обмануть, и вам будет нелегко со мной сторговаться. Отец ваш платит, вы приносите извинения. Мне этого достаточно! Пусть Том Бейквел оправдывается перед правосудием, по мне, так все одно. Правосудия в ту ночь там не было, верно ведь я говорю? А коли так, то оно никакой не свидетель. А я — был. Как-никак, Коротыш все это видел своими глазами! Неладное это дело, отпираться от того, что было. И для чего это вам понадобилось, сэр, спрашиваю я вас?

Какая вам от этого польза? Вы это или Том Бейквел — не все ли равно? Если я замну дело, то какая вам разница? Я хочу от вас правды! Вот где она, правда, — добавил фермер, видя, что мисс Люси привела Коротыша, несуразное существо, которое этой прелестной девочке пришлось для этого растормошить.

Походкой своей, осанкой и телосложением Джайлз Джинксон, иначе говоря — Коротыш, походил на пунического слона, которого полководцы враждующих станов — Блейзов и Феверелов — стремились использовать каждый в своих целях. В Джайлзе, должно быть, еще с детства метко прозванного Коротышом, во всем облике его и походке действительно было что-то от слона. Сама упитанность его свидетельствовала о том, что Джайлз был человеком надежным, во всяком случае тогда, когда он был сыт. Он работал добросовестно и с большой охотой, отдавая этой работе все свои силы на ферме, где его обильно кормили. Владелец же фермы, само собой разумеется, олицетворял в его глазах неиссякаемые запасы говядины и бекона, не говоря уже о пиве, которого в Белторпе было много, и притом — хорошего. Фермер Блейз хорошо это знал и понимал, что в его распоряжении есть существо, на которое он всегда может положиться — нечто среднее между собакой, лошадью и быком, принявшее подобие человека; существо, намного полезнее каждого из этих четвероногих и которое ему, соответственно, и дороже обходится, но в целом окупает затрачиваемые на него деньги; и поэтому, будучи человеком умным, фермер Блейз его ценил. Когда в Белторпе. стало известно о краже зерна, на Коротыша, молотившего вместе с Томом Бейквелом, пала та же тень подозрения, что и на его товарища. Однако, если у фермера Блейза и были колебания относительно того, кого из них заподозрить в краже, он ни секунды не раздумывал над тем, кого из них он уволит; и когда Коротыш сказал, что видел, как Том прятал пшеницу в мешок, фермер Блейз поверил ему и расстался с беднягой Томом, заметив, что тот еще должен радоваться: снисходительность хозяина избавляет его от явки в суд.

Маленькие заплывшие глаза Коротыша подмечали многое и, должно быть, как раз тогда, когда это было надо.

Разумеется, он был первым, кто донес владельцу фермы обо всех обстоятельствах ночного поджога, и из этого можно было заключить, что он видел, как несчастный Том крадучись покидал место преступления: во всяком случае, он уверял, что так оно все и было. Сельские жители недвусмысленно намекали на то, что в этом деле замешана некая молодая женщина; кроме того, рассказывали, как эти два молотильщика, состязаясь между собой, однажды накинулись друг на друга, причем каждый стремился доказать, что он-то молотит лучше; на теле у Коротыша оставались еще следы этого поединка, а на душе, говорили они, затаенная неприязнь. И вот он стоял теперь и теребил нависавшие надо лбом вихры, и если истина действительно в нем притаилась, то ей, как видно, было не по себе в этом на редкость неприютном убежище.

— Так вот, — веско сказал фермер, выдвигая вперед своего слона с уверенностью человека, который ходит с козырного туза. — Послушай, Коротыш, скажи-ка этому молодому человеку, что ты видел ночью, когда случился пожар!